— Ну, докладывай, где враг?
— Всё тихо, княже, — ответил Силай. — Птица незамеченной не пролетала, мышь не пробегала.
— Добро, молодец! Теперь айда с нами, Вагиза бить.
— А Абдулла?
— Разгромили в пух и прах! — рассмеялся князь.
Сумерки давно уже спустились на землю, когда дружина Святослава достигла Хлевного боярака. Остановились, поужинали и легли спать, выставив дозоры. Шатры не ставили, огонь не разжигали, только полная луна, глядючи на землю, давала людям блёклый свет. Намаявшиеся за день воины быстро уснули, а князь собрал в одной из пустующих изб совет ближних бояр и воевод. После первого нашествия Ахмата люди сюда больше не возвращались.
— Наступает решительный час, — сказал Святослав. — Донщина близко. Как будем действовать?
— Поднимемся до первых петухов и ударим по спящему врагу затемно, — предложил князь Александр.
— Так нападают не воины, а тати, ночные разбойники, — возразил брату Святослав.
— А мы и имеем дело не с воинами, а с татями, — настаивал на своём Александр. — Не противника мы видим перед собой, а шайку разбойников, грабящих наш народ. В постоянной злобе рыщут поганые по городам, слободам и весям нашим, убивая мирных жителей и обирая их до нитки. Разве можно с такими вести правильную войну? Эти изверги достойны смерти зверя в ночи, и не резон нам терять воинов в открытой схватке с ублюдками. Свинью же не вызывают на честный поединок, её прикалывают там и тогда, где и когда хозяину заблагорассудится, — заключил князь Александр.
— Кто ещё скажет? — прищурился князь.
— Я скажу, — поднялся Семён Андреевич. — Я согласен с Александром Ивановичем. Перед нами не обычный враг, и не обычную с ним надо вести войну. В том, что ночью нападём, ничего зазорного нету: там холопы липецкого князя, предавшие своего господина и перебежавшие к татарам, чтобы с ними разбойничать. Наше дело правое — освобождение Земли Русской от поганых иноземцев и их приспешников, народа нашего выродков. Дружина уже отдохнула, и пора поднимать её...
— Хорошо! — кивнул Святослав Липецкий. — Действовать будем так. Вперёд пошлём десяток самых ловких воинов, чтобы бесшумно, пока мы будем подходить к стану врага, сняли дозоры...
В сенях раздался стук, и в избу ввалился Демьян Шумахов, волоча кого-то за собой.
— Кто это? — удивился князь.
— Евтей Ломов перехватил нукеров Абдуллы, — пояснил Демьян. — Их человек десять было, прорывались, видать, на Донщину. Четверых убили, вот этого споймали, — указал плетью на пленника, — а остальные убегли.
— А Евтей почему не заходит?
— Евтея тут нету, — утёр рукавом со лба пот Демьян. — А этого притащил гридень Прокоп.
— Зови.
Вошёл Прокоп, высокий, худощавый, с короткой, редкой бородкой.
— Вот что, Прокоп, — пристально вглядываясь в лицо воина, сказал князь. — Скачи быстро обратно к Евтею и передай, чтобы он на своей стороне Дона стал напротив Донщины. Мы будем громить татар, а если кто попытается на ваш берег переплыть, вы их там перехватывайте. Коли не будут сдаваться, убивайте, топите, но ни одного не пропустите. Абдуллы с этим не было? — указал князь пальцем на пленника.
— Нет, — покачал головой Прокоп. — Должно быть, к братцу сбежал.
— Ладно, ступай! — махнул рукой князь.
Прокоп поклонился и вместе с пленным вышел из избы.
— Дорофей! — приказал Святослав. — Бери Демьяна, Силая, ещё кого-нибудь — и мигом на Донщину снимать дозоры. А к нашему подходу прикинь, как лучше прорваться в слободу, ведь она частоколом огорожена.
— Будет сделано!
— Действуй.
Дорофей ушёл. Ушли и остальные — готовиться к новому походу.
Глава десятая
Проскакав галопом пару вёрст, Дорофей с товарищами остановили коней.
— Дюже прыткая езда во вред нам будет, — сказал Космачов. — Нужно тихо пройти, иначе спугнём татарскую свору. Одевай коням валенки...
Весь десяток спешился. Надели на копыта коней специальные войлочные «валенки» и бесшумно поехали дальше. Подкрались к укреплённому частоколом селению на берегу Дона, снова спешились. Действовали, как всегда, быстро и без звука. Управились со сторожами и начали гадать, откуда начать штурм слободы, ведь княжеская дружина на подходе и уже слышен топот коней.
— Вот тут слабое место, — заметил Дорофей. — Тут частокол не очень крепко сидит. Как следует навалиться — и мы в слободе.