- Девушки, объявляю обеденный перерыв. После перерыва начнём практику по… - я замялась, лихорадочно обдумывая, что бы такое общее для всех провести.
- Практической любовной магии, - восторженно завопили девицы во главе со Светорадой и, чтобы наверняка умилостивить меня, молитвенно сложили ладошки на груди и разноголосо заныли. – Там первый раздел для всех подходит, он общий!
Я нахмурилась, пытаясь понять, как один раздел может включать в себя сразу все направления. Княжна заметила мою гримаску, грозно зыркнула на девиц, кокетливо стрельнула глазками в сторону Клевера и медово пропела, почти проворковала, точно голубка невинная:
- Поскольку главная задача домовых – обеспечение лада и уюта в доме, то большое внимание в их подготовке отводится именно любовной магии. Мы должны в совершенстве знать, как зарождается любовь, какие препоны могут возникнуть, как избавляться от соперниц…
Ого, даже избавляться?! Я красочно представила, как меня начинают изводить всем факультетом (хорошо, если не всей Академией), и судорожно сглотнула. Так, надо ещё раз пересмотреть план занятий и вычеркнуть к чёртовой матери всё, что можно обратить мне во вред. Как показывает лично мой опыт, пакостям детей учить не надо, они и сами на них горазды. А молодые девушки в стремлении заполучить первого парня Академии растопчут любую и не поморщатся. Вон, как на меня глазами посверкивают.
- Ладо моё, имей совесть, пошли обедать, - прошипел Клевер мне на ухо, а потом добавил с угрожающей ноткой театрального злодея. – А то зацелую! И на руках отнесу.
- Так зацелуешь или на руках отнесёшь? – я кокетливо улыбнулась.
- Одно другому не мешает, - напарник ухватил меня за руку и буквально потащил из аудитории. – Пошли.
Студентки проводили нас таким тоскливым стоном, словно их всех приговорили к мучительной смертной казни. Ой, чует моё сердце, устроят они мне весёлую жизнь на практикумах! Надо бы какую-нибудь защиту заранее продумать.
До столовой мы добрались за считанные секунды, я даже дорогу запомнить не успела. Ну и ладно, всё равно с моим умением блуждать в трёх соснах мне нужно не меньше трёх раз пройти одним маршрутом, чтобы его запомнить.
В столовой оказалось неожиданно многолюдно, а также многогномно, многолешно и, э-э-э, многозверно? Я наступила на хвост какой-то миловидной рыженькой лисичке в сарафанчике и платочке, виновато охнула, отшатнулась и толкнула зайку, который от неожиданности плеснул супом (капустным, разумеется) на стоящего рядом Лесовичка.
- Это безобразие, - затрещал ветками на всю столовую преподаватель, - моим веткам нанесён ущерб, у меня только вчера новые почки появляться начали, они же нежные, их нельзя кипятком поливать!
- Простите, - попыталась извиниться я, но меня не слушали. Похоже, Лесовичок просто любил жаловаться на всё и всех.
- Пошли, он тебя всё равно не слышит, - Клевер потянул меня к раздаточной стойке, которая была точно такой же, как у нас в школе.
Пухленькая, с круглыми, словно наливные яблочки, щеками повариха приветливо улыбалась мне до тех пор, пока не заметила у меня на руке кольцо, подаренное Клевером. А едва заприметив символ обручения, улыбаться сразу же перестала, побледнела, растерянно захлопала глазами и всплеснула руками:
- Да знаешь ли ты, глупая, во что ввязалась?!
Ну, как говорится, и вам крепкого здоровья и отличного настроения. Я уже собралась поприветствовать повариху залихватски-бодрым тоном, как меня опередили. Что значит, кто? Клевер, разумеется! Задвинул меня решительно себе за спину и выразительно, с нажимом произнёс:
- Здравствуй, Рукодеюшка! Что сегодня на обед?
Женщина тряхнула головой, поправляя белоснежную косынку, и задорно ответила:
- От меня щи с кислой капустой да блины с маслом, мёдом али вареньем. От тятьки же, я так разумею, вам обоим берёзовая каша. Ты что это удумал, охальник, пошто над девочкой изгаляешься?
- Кто изгаляется? - искренне обиделся Клевер, - я ей от чистого сердца кольцо подарил! Чтобы все вокруг знали, что это моя суженая, единственная и неповторимая!
В столовой повисла такая тишина, какой не добиться даже во время оглашения судьбоносного приговора. Я почувствовала себя бабочкой, сдуру залетевшей на слёт энтомологов. Рукодея же чуть слышно хмыкнула, опять поправила платок, наклонилась к Клеверу и ехидно спросила:
- Ты сам-то в это веришь, касатик? Сколько у тебя таких было, единственных-та, а неповторимых, почитай, и того боле!
В столовой повисла очень нехорошая тишина, а я опять оказалась под прицелом десятков глаз. Да что же это такое, а?! Почему я в этой растреклятой Академии как белая ворона среди павлинов?! Пытаюсь освободить Клевера от проклятия, доброе дело, как мне кажется, сделать, и даже что-то получается, а каждый мой успех вызывает не бурю восторга, а настороженность, даже агрессию, причём не всегда скрытую. Мои победы никого не радуют. Такое впечатление, словно никто и не хочет снимать с моего напарника проклятие! Всех всё устраивает, а я лезу не в своё дело и всё порчу. Так, секундочку, а может, так оно и есть? Может, благая цель спасения – всего лишь яркое прикрытие иной, менее благородной и более приземлённой цели?