Опля. Ну вот, милый, ты и попался. Сиди-сиди на той тонкой веточке, а я тут, снизу, покараулю. Никуда тебе оттуда не сбежать.
Я в предвкушении припала к стволу и вильнула… телом.
Что-то белое метнулось перед глазами, и в душе все так и оборвалось.
А это еще кто?
Выпустив когти, осторожно поворачиваюсь назад…
НЕТ.
Этого не может быть. Просто никогда.
Длинный пушистый белый хвост, в нетерпении мечущийся по бревну возле моего тела, просто не может быть моим собственным.
Нет, я ничего не имею против хвостов, особенно против красивых, если они, разумеется, не растут из моего собственного… хм, тела.
Но Бабам-ягам, и тем более цивилизованным ведьмам, просто не положено подобного безобразия. Это же несокрушимый удар по нашему древнему званию и имиджу. Как я теперь в таком легкомысленном виде с клиентами-то буду общаться?
«Скорее всего, я просто заболела, – внезапно родилась в мозгу спасительная идея. – Лежу в горячке, и мне видится, будто я – белая пушистая кошка размером с рысь». Потому что никем иным я себя представить бы не смогла, ведь в глубине души всегда была твердо уверена, что я именно белая и пушистая.
– Вия, ну ты что, обиделась, что ли? – внезапно прорвался сквозь мои размышления звонкий голосок, и узкая ладошка ласково погладила по спинке, заставляя от незнакомого удовольствия крепче зажмурить глаза. – Ну хватит уже тут лежать с закрытыми глазами. Идем, обедать пора. Ну, Вия, я же вижу, что ты не спишь.
– Мрр… – раздался в моей голове странный звук и вдруг обрел не менее странный смысл. – Как пррриятно ты меня гладишь. Теперррь еще за ушком почеши… вот так, пррравильно…
– Талм! Сколько можно тебя ждать? – Чей-то грозный голос так громко рявкнул над моей головой, что я подскочила.
И глаза открыла.
Ого! Вот этот точно на гнома похож, плечами, по крайней мере. Хотя волосы тоже чуть зеленоватые и ленточкой в хвост завязаны, я прекрасно рассмотрела, когда он, пристально меня изучая, нагнулся ниже.
– Молчи, – молниеносно склонившись к моему уху, шепнул Талм, а я и спорить не стала.
Сама понимаю, не дура какая-нибудь, что в иных ситуациях молчание – это чистейшей пробы золото. Я, когда надо, вообще могу молчать, как одичалый партизан в непроходимом лесу.
Только если бы со мной именно за молчание расплачивались, то не видать бы мне трехэтажной избушки еще лет триста. Ведь нашу сестру язык кормит.
– Где ты это нашел? – хмуро поинтересовался сердитый незнакомец и потянул меня за воротник.
Ну или за то место, где он находиться должен.
А вот такого хамского обращения с собой я никогда не терпела. И никому не прощала. Потому развернулась тугой пружиной и щелкнула зубами.
Громко так щелкнула, как автоматический замок в моей двери щелкает. Только наглец, который меня хватать вздумал, уже успел отдернуть свою мускулистую руку.
– Прогони ее, – скомандовал плечистый гном худенькому Талму. – Не видишь, какая дикая?
«Это я? – жарким костром вспыхнуло в душе праведное возмущение. – Наследственная Баба-яга для тебя – дикая? Ах же ты, лесник нечесаный! Ну, теперь я тебе такого оскорбления вовек не прощу!»
– Неправда, – обиженно заныл Талм. – Ничего она не дикая, мы с ней так весело поиграли!
«Поиграли? Вообще-то мне казалось, что я тебя ловлю с намерением наказать», – хотела возразить я. Но вовремя вспомнила, что еще минуту назад собиралась изображать немого партизана.
– Вот, смотри, какая она ласковая, – гладя меня по головке, уговаривал парнишка.
Ну чего же ты смотришь так подозрительно, вражина? Не веришь, что я, такая белая и пушистая, могу быть ласковой?
Сейчас докажу. Иди сюда, гном.
Я подвинулась поближе к Талму, высунула язык и провела по его глазастой мордочке.
Тьфу.
Почему же он горький, как хина?
И отчего так ошарашенно на меня смотрит? Вернее, смотрят, потому как глаза вылупили оба гнома. Ну да, а как они хотели? Язык у меня тоже стал… больше, чем был раньше.
Намного больше. Почти половину личика одним мазком шутнику умыла.
– И как ты ее зовешь? – озадаченно поинтересовался плечистый.
– Вия. Правда красивое имя?
– Ничего. Сам придумал?
– Ага, – спрыгивая вниз, бойко соврал младший и поманил меня за собой.
Иду уже, иду.
«Куда ж я теперь денусь от собственного персонального гнома», – сползая с бревна, буркнула я про себя и подозрительно оглянулась на свой хвост.
Это надо же, сколько живу, никогда до сих пор не знала, какое у меня богатое воображение. Мало того что придумала каких-то неправильных гномов, так еще и вообразила себя кошкой хвостатой.