— Следи за языком, — говорит Дагда.
— Или что? — Лу усмехается. — Выколешь мне глаз?
Я поджимаю губы. Только не говорите, что его отец тоже шутил о том, что может испортить ему зрение?
За столом начинаются разговоры. Кажется, это скорее забава, чем оценка ситуации, как будто никто, кроме Дагды, не воспринимает слова Лу всерьез.
— А слухи правдивы о том, что ты купил одну из его шлюх на аукционе? — спрашивает Дагда.
Я вздрагиваю, мои щеки пылают. С какой стати они пришли к такому выводу?
— Она не шлюха, — говорит Лу. — Муж отправил ее туда, чтобы завладеть имуществом. Она невинна и не заслуживает той же участи, что и Ария.
Несколько мужчин хихикают, заставляя меня нахмуриться. Что, черт возьми, в этом смешного?
— Помнишь ту бездомную собаку, которую он спрятал в своей комнате? — говорит один из мужчин. У него вьющиеся светлые волосы, и он похож на Кирана, священника, который подходил к нам в коридоре офиса Лу, и спросил, не занимаемся ли мы чем-то извращенным.
Снова смех.
— А теперь он подбирает бродячих сучек, — добавляет другой мужчина.
Я оглядываю стол в поисках признаков Барда, размышляя, не один ли он из тех смеющихся болванов, но его на ужине нет. Возможно, он присутствует дистанционно, потому что Брианна близка к родам.
— Хватит, — говорит Дагда. — Дело в том, что вы с Танатосом квиты. Он забрал твой глаз, ты забрал его яйца. Он украл твою подружку-изменщицу, но не смог удержать ее надолго.
— Он замучил ее до смерти, — рычит Лу.
— Вот что будет, — говорит Дагда, перебивая. — Ты отдашь мне женщину Танатоса, а я буду вести переговоры с Ураносом о том, как расхлебывать эту кашу.
У меня перехватывает дыхание. Дагда не слушает. Или ему наплевать, что я не принадлежу Танатосу. Скорее всего, второе, потому что, если бы я действительно была подружкой этого психа, меня бы не выставили на аукцион. Такие, как он, считают, что женщины — это объекты, которые можно покупать и продавать, как куски мяса. Он не может понять, почему Лу так рискует ради моей безопасности.
— Любой, кто приблизится к ней, получит то же, что и Танатос, — говорит Лу, понижая голос.
— Ты готов начать войну из-за женщины? — спрашивает Дагда.
К черту все это.
Я отодвигаю свое кресло и обхожу стол, чтобы встать позади Лу. Мудаки на экране выпрямляются и смотрят на меня с таким вниманием, что мне хочется вырвать им глаза.
— Хотите знать мое мнение? — спрашиваю я.
Никто не отвечает. Мои руки крепко сжимают кресло Лу.
— Танатос — бешеная собака, которую нужно усыпить. Все это знают. Уранос не хочет этого делать, потому что он его сын. Вы не хотите вмешиваться, потому что трусы.
— Контролируй свою женщину, — фыркает Дагда. — Она не знает, о чем говорит.
— Она единственная, кто правильно размышляет, — говорит Лу.
Некоторые из сидящих за столом мужчин насмехаются, отчего моя кровь закипает. Я кривлю губы.
— Вы настолько ослеплены деньгами и трусостью, что не видите, как Уранос обходит мафию. Он со своими приспешниками, наверное, смеется за бокалом вина, выясняя, сколько его дерьма вы еще сожрете, прежде чем он сделает шаг к вашим семьям.
Дагда вскакивает со своего места, как и некоторые другие сидящие за столом.
Лу напрягается, но медленно кивает.
— Даже посторонний человек видит трещины в нашей организации.
— Ты переходишь границы, — говорит Дагда, его голос холоден. — И ты, Лу, тоже, раз привлек эту женщину к нашему делу.
— Нет, это ты перешел черту, поставив лживого мешка с дерьмом и его шизанутого отпрыска выше собственного сына, — я беру пульт дистанционного управления и выключаю монитор.
Как только красная лампочка веб-камеры гаснет, пульт скользит из моих дрожащих пальцев и с грохотом падает на стол.
— Что ты сделала? — спрашивает Лу.
— Сбросила звонок, — отвечаю я, и мой голос дрожит.
Все оскорбления, которыми Сайлас меня осыпал, всплывают на поверхность. Я упрямая, осуждающая, властная сука. Задерживаю дыхание, ожидая, что Лу повторит эти слова или скажет, что наконец-то понял, почему мой муж от меня избавился.
Но нет.
Вместо этого он усаживает меня к себе на колени, обхватывает руками мою талию и притягивает к себе для поцелуя.
Глава 27
Лу целует меня так сильно и долго, что губы покалывает, а голова кружится. Его пальцы исследуют каждую впадинку и изгиб моего лица, посылая по коже дорожки удовольствия. Я прижимаюсь к нему и стону ему в рот.
Сайлас накричал бы на меня за то, что я такая стерва, что осыпаю его семью оскорблениями. Он бы наказал меня за то, что я опозорила и унизила его, но Лу вознаграждает поцелуем.
Когда наконец отпускает, в глазах у меня появляются звезды.
— Что это было? — спрашиваю я, задыхаясь.
— Я еще даже не начал, — рычит он и притягивает меня к своей груди.
Одним мощным движением руки он сбрасывает со стола тарелки и бокалы, и они падают на пол. Я подпрыгиваю в его объятиях и задыхаюсь, он бросает меня на обеденный стол и раздвигает мои ноги.