Это была именно та любовь, о которой он мечтал. Всюду они были вместе, расставались лишь на сон и учебу.
Вот закончат учиться, думал Генка, и непременно поженятся.
Так и вышло. В счастье и довольстве прожили пять лет. За это время народились дочка и сын.
Генка боготворил свою Верочку и всерьёз был готов целовать песок, по которому та ходила”. И она любила своего ненаглядного в ответ, делая для семьи всё возможное: выучилась шить, готовить деликатесы и дежурные блюда, дом всегда в чистоте, дети ухоженные.
Ей тоже повезло с суженым: муж деловит, работоспособен, заботлив, всегда наготове и безотказен как автомат Калашникова.
Счастье и благоденствие оборвались неожиданно. Верочку перевели из детского отделения больницы в хирургию, не простой сестрой, операционной.
Она летала на крыльях, восхищалась врачами, училась мастерству в своём нелёгком, но нужном деле, а затем "сломалась".
– Извини! Он без меня не выживет. Я ему нужна.
И ушла. Приходила домой, дети-то ещё маленькие, чтобы приготовить, постирать, погладить и уходила… обратно к нему.
Это было невыносимо. Генка уговаривал вернуться. Жена была непреклонна.
– Верочка, ты с ним спишь?
– Конечно, Гена, он же мужчина.
– А я кто?
– Если ты так сильно нуждаешься в женщине, я готова уступить. Ты мне дорог, я беспокоюсь о твоём здоровье, но не думай, что это будет постоянно. Лучше, если найдёшь мне замену, по крайней мере, хотя бы временную.
– Но мне не нужен никто другой. Ты же знаешь – я никогда ни с кем тебе не изменял.
– Знаю. Поэтому люблю и уважаю. Ты лучший. Но Петенька без меня пропадёт. Он, человек-авария. У меня мало времени. Петя ждёт. Мне раздеваться?
– Да! То есть, нет. Я не могу… после него… вместе с ним. Это получается какая-то оргия извращенцев или вообще непонятно что. Ты считаешь меня мужчиной лёгкого поведения?
– Не валяй дурака. Это же в медицинских целях. И позволяй себе, пожалуйста, иногда, интим на стороне. Это в наше время вполне нормально. Сейчас с этим вопросом стало проще. Все понимают, потому, что век информации, а воздерживаться мужчинам вредно.
– Ты так считаешь? Значит то, что между нами происходит – медицинская норма?
– Ну, не совсем так. Я не позволяю себе лёгкое поведение, поэтому честно призналась и ушла, чтобы не смущать тебя изменой или чем-то ещё.
– Извини, Верочка, но мне приходится произносить неприличные вещи: значит, получается, что ты не б****ь, а сестра милосердия?
– Не пытайся меня обидеть. Мне нечем тебе возразить. Со стороны так оно и выглядит, но ведь ты знаешь, что я всегда была исключительно честной. Могу заверить – нисколько не изменилась и люблю тебя по-прежнему. Спрашиваю последний раз – мне раздеваться?
– Пожалуй, да… но ты меня всё равно не убедила. Просто, хочу я тебя намного сильнее, чем презираю. Хотя, о чём я говорю? Какое презрение – обида, негодование, чувство утери чего-то самого важного в жизни. Видишь, до чего ты меня довела: я уже готов разделить тебя с убогим бездельником, укравшим у меня настоящее и будущее.
Верочка, посмотрела на Генку возбуждённо-медовыми, оленьими глазами, наполненными до края желанием и любовью. Супруги без промедления приступили к бурному соитию.
Да, они так и оставались мужем и женой.
Оргазмы следовали один за другим, неистовая энергия, казалось, не тратилась, а прибывала.
Неожиданно, в самый неподходящий момент, Верочка посмотрела на часы и спокойно произнесла, – Извини, Геночка, мне пора. Завтра увидимся.
– И завтра, тоже?
– Я же предупредила, что это одноразовая медицинская услуга. Ты же не думаешь на самом деле, что я б****ь?
Генка заплакал. Горько, навзрыд.
Это стало невыносимым.
Но изменить что-либо он не способен.
Может плюнуть на всё, выпороть глупую непокорную женщину, по-настоящему, солдатским ремнем, до крови, чтобы отбить охоту шляться по чужим мужикам?
Нет, не может он обидеть свою Верочку. Хочется, чтобы она передумала и вернулась сама. Ведь какой чувственный только что у них получился секс, даже лучше, чем прежде.
Вернулась Верочка столь же неожиданно, как и ушла.
– Надеюсь, ты меня примешь? Я возвратилась к тебе и детям, потому, что миссию свою выполнила. Он мне изменил. Я застала этого засранца в нашей с ним постели с другой женщиной, довольно молодой и привлекательной. Выходит, выздоровел, ему больше не нужна поддержка. Теперь я за него спокойна.