Да, им руководят молодость и похоть. Пусть так, зато с каким энтузиазмом и пылом он одержимо ломает её тело, полностью подчиняя своей похоти, растворяя себя в ней.
– Увы, – через несколько минут думала Вика, выравнивая дыхание, чувствуя неодолимое желание закурить, – хорош, жеребец, но в жизни слаб. То ли дело Вадим. Почему судьба неправильно, несправедливо распределяет желания и возможности? Разве нельзя было соединить силу одного и страсть другого в одном мужчине? Пусть бы это был один или другой, но единственный. И навсегда.
Вика ещё не успела отдышаться, вдохнула жадно лишь две затяжки, а Марат уже целовал живот, теребил соски. Его орудие, это она увидела, скосив взгляд, снова было готово к бою.
– Выбора нет. Нет выбора! Вадима не брошу, ни за что на свете. Столько лет вместе. Я его насквозь вижу, каждое желание на расстоянии чувствую, как и он моё. Как такое может быть: Вадима люблю и Марата люблю. Даже не пойму, кого больше. Вадим надёжный, хороший, добрый. А Марат… Марат рано или поздно пресытится, да и я старею.
Марат тем временем проследовал губами от восставших сосков до чувствительного холмика Венеры между ног. Вика застонала, выгнулась, застонала от наслаждения.
– Люби меня, Маратик, люби. Мой, мой!
Пирожки к чаю
Контора совхоза к перерыву опустела, остались только Виктор и бухгалтер, Алевтина Матвеевна, добродушная полноватая женщина, молчунья, никогда не участвующая в разговорах, спорах и сплетнях.
Она всегда перекусывает на рабочем месте, ничем не выделяется и вообще старается быть незаметной.
Витя частенько заказывает у неё выборки из отчётности, которые нужны для экономического анализа, советуется. Что касается учёта и отчётности, Алевтина Матвеевна человек незаменимый.
Виктор пьёт голый чай с горбушкой хлеба. Молодой специалист, не так давно приехал в село по распределению. У него и хозяйства никакого нет, и зарплата аховая. Живёт по-холостяцки, всё больше по столовкам, сам только макароны с маргарином готовит.
На ночь Виктор оставался у любимой девушки, практикантки с другого берега реки.
Утром от любимой приехал, не успел ничего купить в сельском магазине. Собственно там и покупать нечего: морская капуста, килька в томате, майонез да хлеб.
Первая любовь у парня. Чувства неземные, волшебные. Романтика. Два месяца как познакомились, а он до сих пор не может решиться её поцеловать. Гуляют, танцуют, обнимаются, мечтают, разговаривают, спят в одежде.
Витька и тому рад до смерти.
Сидят сослуживцы, жуют молча.
Виктор тело питает, а душой в иных мирах скитается, где яркие краски, сумасшедшие эмоции, сказочная жизнь с милой и мечты, мечты, мечты.
Из кружки у юноши поднимается ароматный горячий пар, на лице блаженная улыбка. Он и не замечает, что жуёт чёрствый сухарь, потому, что сладкие грёзы посылают в мозг лакомые сигналы.
Какое ему дело до того, что во рту, когда жизнь преподносит романтические деликатесы оптом.
В кабинете между тем аппетитно пахнет пирогами. Этот запах назойливо лезет в сознание через нос, отвлекая Витьку от самого главного. Он даже сердится немного на старушку.
– Не могла домой сходить на обед. Дразнит, зараза. Нет у меня денег на столовку, нет. На цветы и торт, последние копейки потратил. Подумаешь, пирожки!
Алевтина Матвеевна подняла глаза, видимо уловила чуткой интуицией, что парень оглядывается на кулинарные изыски, улыбнулась, всплеснула руками.
– Извини, Витюша, задумалась. По тому, как носом водишь, вижу, что пахнет аппетитно. Угощайся. Сама пекла. Уже остыли. Я теперь одна живу, но пирожки по-прежнему каждую неделю стряпаю. Муж у меня года три как на погосте. Очень по нему скучаю. Дети, внуки, заботы, ан, нет, не стало милого друга, и жизнь остановилась. Супруг – это очень серьёзно.
Женщина замолчала. Витьке даже показалось, что глазу у неё влажными стали.
– Вот! Он, супруг, ближе и роднее не только отца и матери, но и детей с внуками. Это я только теперь поняла. Да! Хоть и жили мы с ним по-разному. Бывало, даже погуливал. Точнее пытался. Я зорко следила. Как увижу, налево глаз косит, девок взглядом раздевает, тут же меры принимаю. Деревенская жизнь не простая. Любую красавицу, обабит.
Алевтина Матвеевна отставила свою чашку, задумалась, с умилением глядя на Витьку.
– Ты ешь, ешь, не стесняйся. Люблю смотреть, как мужчины едят. Вот милок, как. Был да сплыл милёночек мой. Хвороба проклятая. На охоте застудился шибко.