Со двора, несмотря на гонку, устроенную виконтом, мы выехали далеко не первыми. И даже не третьими, а где-то пятыми-шестыми. Лично меня данное обстоятельство совершенно не обеспокоило, как, впрочем, и попутчика. Он каким-то образом уже успел убедиться, что его далекой возлюбленной на постоялом дворе нет, а потому за неизвестными дэрини, ему совершенно неинтересными, и гнаться нет смысла.
Мы ехали шагом, мы мчались в полях… Действительно, где шагом, где галопом, аж подлетая на ямках. Виконт гнал лошадей. В буквальном смысле. Правда, надо отдать должное, намерения загнать не имел, поэтому мы периодически переходили на шаг, а несколько раз даже останавливали кареты на непродолжительный отдых, которым я пользовался, чтобы пополнить запасы жизненной энергии и строительных материалов. Заодно уменьшить нагрузку на ось моей кареты, путем опустошения емкостей с продуктами.
Гольфер поражался моему аппетиту. Я тоже. Однако решил не заморачиваться с анализом моего организма — что с ним не так, да как он должно быть так. Потому что лень. Неинтересно загружать мозги всякой ерундой, когда твое мировоззрение отнюдь не корежит основополагающий принцип всех жизнелюбов мира: «Живи, пока живется — жуй, пока жуется — е… эм-м-м… если не в рифму, то по смыслу — спи с девушками, пока получается».
Толстым я был целых двенадцать лет. Считай, все детство и юность. Было время привыкнуть и адаптироваться. Так что, меня не напугаешь насмешками и угрозами остаться без девичьей любви. Дескать, толстых девушки не любят. Ничего подобного. Парни любят, как худышек, так и пышек, а девушки в этом отношении от них ничем не отличаются. Западают на самых разных парней. Высоких и низких кучерявых и лысых, стройных и… не очень. Так что, найдется кому меня любить! Кстати, подростком в деревне я совершенно не страдал от отсутствия внимания со стороны девочек, а Марика на три года меня старше, когда на сеновале мы с ней в очередной раз завершили сладостный процесс, очухавшись и отдышавшись, потянулась, словно кошка, выставив в зенит налитую грудь, и промурлыкала: «От, придавил так придави-и-и-ил! Аж насквозь прошибло! Теперь нипочем за худышку замуж не пойду. Мне ж теперь с таким никак. Разве что, на него еще двоих сверху покидать. А может ты возьмешь?! Хи-хи. Да, ла-а-а-адно пугаться-то! Нешто не знаю, что твой батька против будет, да и стара я для тебя… хи-хи… пацаненок сопливый. Ну-ну! Не обижайся! Я ж шутейно. Давай лучше еще разик. М-м-м? Му-у-ур-р! Му-у-у-у-ур-р! Эй! Ну, я же уже мур, а ты еще ни мур-мур! Ну-ка, геть ко мне!».
На место мы прибыли за полтора часа до заката, то есть, минимум, на час раньше, чем должны были по расчёту. Но что влюбленному виконту до расчетов? Что математика против воли человека?
Наша карета остановилась перед воротами, скованными в виде переплетения вьющихся растений с ба-а-альшущими шипами и ма-а-аленькими цветам. Смотрится грозно и изящно.
Сквозь ворота видна мощеная розовым камнем широкая аллея, с двух сторон обрамленная ровно подстриженным сплошным кустарником (в сторону не вильнешь). В самом конце аллея огибает круглую клумбу, в центре которой бьет фонтан, представляющий собой скульптурная группу из девушки и юноши. Парочка, наряженная… скорее, условно одетая в не очень-то много скрывающие одежды, держится за руки над высоким, им по пояс, кубком и, улыбаясь, смотрит друг на друга. Из кубка, символизирующего источник жизни, здоровья и любви, бьет струя воды, распадающаяся затем на множество прядей, каждая из которых радужно переливается на солнце. В целом, красиво.
За клумбой и фонтаном громоздится внушительное двухэтажное строение, облицованное темно-зеленой плиткой. Псевдоколонны, балкончики, лепнина. Все довольно скромненько, но со вкусом. Как говорится, экономно и элегантно. Никакой варварской роскоши. Никаких аляповатых розеток, картин и мозаик, густо насыщенных пафосными фигурами разумных, багрянцем одежд и сусальным золотом побрякушек на них. Никаких скульптур, держащих крышу изо всех сил. Ни людей, ни зверей. Ни могучих мужчин, ни женщин, отличающихся от мужчин только не менее могучей грудью. Скромная простота (относительная, конечно же). И только четверка гвардейцев, застывшая в каменной неподвижности по обе стороны здоровенных резных дверей-ворот дворца, могла бы отчасти заменить отсутствующие элементы декора, однако, несмотря на немалый по меркам людей рост, одеты они были слишком уж целомудренно для данной роли.