Как-то вдруг, незаметно для меня, мы оказались в уединенной беседке. В ней сбоку от входа стоял столик с набором вин, морсов и соков. Отдельно на подносе в несколько шеренг выстроились чистые бокалы. По центру возвышался на одной ножке столик побогаче, инкрустированный ценными породами дерева. Его украшал букет свежих цветов в вазочке и красиво декорированная каскадная ваза полная фруктов. По периметру вытянулся деревянный диван с гнутой спинкой.
Кира входила последней. Она жестом отослала лакея, статями, как и все здесь, не отличающегося от гвардейцев, и провела рукой по косяку. Вход тут же затянулся молочно-белой пленкой, отгородив нас от парка и возможных любопытных. Интересное решение физического барьера и звукоизоляции. Теперь в беседку без разрешения кого-нибудь из присутствующих не войти. В принципе, если приложить некоторые усилия можно, но надо быть совсем нахалом, чтобы ломиться туда, где тебя видеть не хотят.
Девушки моментально закончили фоновый треп и резко посерьезнели. Дили сама взяла со столика у входа три бокала и явно первую попавшуюся бутылку вина. Вытянув пробку, она молча разлила форосское красное по бокалам и отставила бутылку в сторону.
Притихшие подруги все также, не говоря ни слова, взяли каждая по бокалу и… обе, словно сговорившись, выпили залпом.
— Бер, — тихо произнесла, почти прошептала, Кира. — Скажи, ты когда-нибудь думал о… женитьбе?
— М-м-м… н-ну-у… — самое умное, что я смог из себя выдавить в ответ.
— А у тебя есть любимая девушка или… — щеки Киры прямо вспыхнули румянцем, — девушки?
Что-то не похоже это все на тот пустой треп, что был за столом.
— Кира, может не надо так резко? — прошептала Дили.
— Мы же с тобой уже не раз все обговорили. Вспомни сколько раз ругались, сколько мирились, пока не решили…
— Но может надо подождать? Походить, потанцевать, поговорить…
— Нет, Дили! Надо решить все как можно быстрее. Промедлим, или мелкая его достанет, или та дылда возьмет под мышку и… туда же. Под арку. Он же как телок. Девушку обидеть пуще огня боится.
— Это он-то боится? — усомнилась Дили. — Да, Бер врагов пачками укладывал! В том переулке, рассказывают, такой ужас творился!
— Дили! — нетерпеливо отмахнулась от возражений Кира. — Даже большой слон, который не боится самых опасных хищников, страшится маленькой мышки.
Я сидел, молчал и только головой крутил налево — направо, направо — налево. Все понять пытался — это они о чем? Нет-нет, наиболее вероятное предположение в голове крутилось, но-о-о… не укладывалось. Так ведь не делается. В приличном обществе. Вот Кира, например, герцогиня. Точнее, дочь герцога. По этикету процесс сватовства к ней — дело долгое муторное и насквозь… политическое. Достаточно сказать, что лично я, так сказать, «рылом не вышел» свататься к столь высокой особе. Это я к чему — простолюдинки запросто могут сказать парню: «Хочу за тебя замуж!». Однако благородной особе, увы, сие невместно.
Так я ошибаюсь? Может, чего не понимаю, и девушки говорят совсем о другом?
— Короче! — решительно начала Кира и вдруг замялась, заспотыкалась, голос постепенно понизила до почти неразличимого шепота. — Ты… м-м… как вообще… ну… к нам с Дили относишься? Я хотела сказать… чувствуешь ли ты к нам… э-э-э… что-нибудь? — и вдруг как в ледяную воду с разбегу. — Я не знаю, как Дили, а я люблю тебя!
— Не знаю как Кира, — тут же не без ехидства перехватила разговор Дили, — а я тоже люблю тебя! Очень!
Обе девушки сидели краснее вина, налитого в бокалы и не отводили глаз от меня, как мне кажется, с надеждой дожидаясь ответа.
— Что? Чувствую, — слегка охрипшим голосом проявил я полнейшую непонятливость и тугодумие.
— Ну-у… Ты… вот… хорошо к нам относишься?
— Конечно?
— А… а насколько?
— М-м-м… очень хорошо, — все еще нич-чего не понимая продолжал я машинально отвечать на вопросы Киры.
Странная она какая-то стала. Никогда не видел эту бойкую на язык девушку в таком состоянии.
— Мы согласны выйти за тебя замуж! — внезапно выпалила Дили и, будто саму себя испугалась.
— А-а-а… о-о-о… — тянуть гласные, тянуть-тянуть-тяну-у-у-уть, поскольку на более или менее вразумительные звуки сознание пока не было способно.
В голове зазвенело от изумления, сердце зашлось в бешеном танце (ага, вот-вот выпрыгнет из груди), в душе стремительно расцветал неизвестный, но жутко красивый цветок, однако… страх тоже никуда не делся. Он прокрадывался в душу и обрывал лепестки, вклинивался в танец ледяной волной, и вносил диссонанс в звон.