Маг-наблюдатель стоит и смотрит рыбьими глазами на наш бой. Делает вид, будто ни-че-гошеньки странного не происходит. Именно сейчас мне его рассеянное внимание и резко «понизившееся» зрение только на руку.
Левое плечо вдруг словно обожгло. Этот зомби недоделанный, по сути уже труп гарантированный, умудрился меня ранить, пока я стоял и любовался на свои достижения. Проклятое зелье продолжало работать и, хотя бретер уже фактически сдох, магия на секунду-другую заменила ему уничтоженные органы, позволив сделать пару лишних телодвижений. Стоял-то я всего лишь мгновение, но по меркам боя о-очень долго. Ну а кто бы не завис, глядя как от магического перенапряжения сталь крошится в мелкие иголки? Ага! «Перекуем мечи на орала!». Или на булавки. Весь процесс виден был в магическом восприятии достаточно отчетливо, так как каждая частица слегка светилась остаточным зарядом, который, впрочем, очень быстро затухал.
Отскочив я вывернулся от удара левым клинком покойника и с разворота врезал обломком в висок, загнав его по рукоятку в череп все еще стоящего на ногах бретера. После моего удара он закономерно упал, но и лежа продолжал слепо махать своими железками. Мозгов нет — управления нет. Никакая магия серое вещество не заменит. Разве что на очень примитивном уровне в големах магомехаников. Бретер големом не был. Посвистев острыми полосками стали он через некоторое время затих. Теперь уже навсегда.
Купол зашиты был снят моментально и к лежащей фигуре устремились оба мага. Лекарь с разбегу упавший перед телом на колени судорожно пытался вдохнуть жизнь в кровоточащий кусок мяса, но здесь даже я со своими знаниями и умениями ничего не мог бы сделать. Точнее, наверное, смог бы оживить это тело, однако только корпус — мозги материя слушком уж тонкая. Не с моей квалификацией, да еще без поддержки регенерационных камер, медкартриджей и искинов.
- Как тебе удалось, паршивец, попасть точно в воронку Гвартцатара? — проскрипел гвоздем по стеклу маг-наблюдатель, злобно сверкая глубоко посаженными глазками. — Ка-а-ак?! (прозвучало «Ка-ар-рк»).
Я недоуменно пожал плечами. Причем искренне. Что за воронка Гвартцатара я не имел ни малейшего представления. Маг понял это сходу. Презрительно скривился и сказал, словно плюнул:
- Неуч.
Его коллега как раз устало оторвался от изучения тела бретера, отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд коллеги, и, явно, машинально спросил:
- Что еще за воронка Гвар… Гар-р… или как там его?
- Еще один! — добавил к скрипу гвоздя пару визгливых ноток маг-наблюдатель. — Воронка Гвартцатара, да будет тебе известно, о светоч целительства и лекарства, изучается на третьем курсе во втором семестре всеми без исключения адептами на занятиях по самозащите.
Лекарь поморщился и хмыкнул, дескать, для любого нормального адепта побочный, непрофильный, курс — сдал и забыл.
- Так вот о воронке! — с нажимом проговорил наблюдатель, заметив мимику своего коллеги. — Напоминаю! Любое защитное поле обязательно имеет связь с амулетом, иначе невозможно было бы подкачивать его энергией. Последняя, словно вода в сообщающихся сосудах поддерживает всю структуру в состоянии одинакового напряжения по всей поверхности. Наиболее эффективной считается конструкция, где энергией поступает через несколько каналов сразу. Эти каналы, расходясь пучком от накопителя, и образуют эдакий тюльпан или воронку Гвартцатара. Воронка — очень небольшая по площади фактически Несколько исходящих из амулета потоков энергии образуют эдакую воронку, как бы фонтанирующую энергией.
Ах, вот он, о чем! Есть такая… у самых простых щитов. Более продвинутые имеют несколько слоев и, соответственно, несколько таких воронок, с помощью которых можно динамически дозировать мощность защиты, по ходу боя прикрывая наиболее опасные места. Воронки располагаются по контуру, независимых от расположения амулета, и сами прикрыты специальными, внутренними щитами. Отдельным слоем, так сказать.
А маг, войдя в раж, продолжал свою импровизированную лекцию. Его голос уже не скрипел. Он стал глубоким и интонационно богатым. Изливался прямо-таки шелком по бархату. Как перед отправкой нас на площадку, когда в сотый примерно раз за день твердил правила дуэли. Я понял для чего он разразился столь длинной речью — ему надо было во что бы то ни стало убедить самого себя в том, что ничего необычного не произошло. Он ничего такого не заметил, стало быть, мальчишке просто дико повезло. Этим-то все и объясняется.