— Я опоздал. Вчера долго гулял по парку, вернулся поздно… Ну, ты понимаешь.
— Ага, — заржал Кость. — Небось с молодой березкой обнимался. Понимаю-понимаю. Она красивая?
— Она белая, — не стал я отвечать на провокационный вопрос. — Так что случилось-то?
— В общем нас собрали в лектории и в двух словах сказали про столкновение на границе, множество раненых и обожженных, — Кость начал рассказывать быстро, захлебываясь воодушевлением. — С той стороны применили новое оружие. Называется, вроде, «огненный ливень». Вот костью своей клянусь! Веришь? Наши с большими потерями победили. А тут приказ. Половину стихийников и алхимиков отправили телепортом исследовать, а всех оставшихся алхимиков погнали по лабораториям готовить всякие снадобья. Нам сказали — делайте простой обезболивающий препарат, что на прошлой недели разучивали. Для пропитки салфеток при ожогах. Он тоже край, как нужен, потому что не успевают обработать всех, магистры лекари задыхаются, многие уже без сил. На всех противоожоговой мази край, как не хватает. Все препараты тут же телепортом туда, в местный госпиталь, засылают. Костью своей клянусь! Представляешь? Телепортом! Специально четверо магистров сидят здесь и столько же там. Соединение обеспечивают. То туда, то оттуда. Старшие курсы и преподы варят что-то посущественнее, мази противоожоговые, эликсиры для восстановления кожного покрова. Наши снадобья требуются в неимоверных количествах. Говорят, как лоток набирается его сразу тащат к телепорту. Представляешь? Ух говорят, что там было, что было… А Кира сегодня дежурная по лаборатории, так ее прогнали, да еще наорали, будто она сама решила тихо вянуть в сторонке от работы. Костью своей клянусь! Веришь? Военный какой-то подвалил из свиты командующего, уставился на нее, а Кира что? Как положено дежурной, сидит за столиком. На столике журнал регистрации изготовленных лекарственных форм, клей и стопка заранее заполненных бланков для наклеивания на бутылки с названием препарата, инструкциями по применению, условиями хранения и сроком годности. Сидит это она, ждет, понимаешь, когда пойдет ее работа — записывать в журнал, шлепать на посуду наклейки и дописывать в бланк, кто сделал и когда — а никто ведь еще ничего не успел. Сам же знаешь, даже простую «болтушку» мигом не намешаешь. А этот чинушник, как увидел, да как завизжал, что-то вроде: «Родина в опасности, каждый человек на счету, все работают не покладая рук, а тут сидит этакая курица, зевает и в потолок плюет!». Мы все аж опухли от вони. Киру чуть не на слезу пробило, а ты ж знаешь, как нашу Киру вывести из себя — скорее сам изрыдаешься. А тот придурок и командует Кире: «Бегом на рабочее место и делать лекарство!». Кира наша отнюдь не дура. В свою очередь требует предъявить полномочия, записать в журнал приказ и расписаться. Тот стал про бюрократию орать, а Кира на своем настаивать. Говорит у нее тоже приказ делать то, что она собиралась. Короче говоря, чинуша покрутил хвостом, но подписал приказ Кире оставить ее место, идти делать растворы, а вместо наклеек и регистрации прикладывать к лотку просто готовый бланк наклейки. Вот костью своей клянусь! Веришь? Идиотизм. А если кто напортачит и пациент умрет? Как найти недоумка? Это ж получается весь факультет отвечать будет?
Из всего многословного монолога Кости, выстреливающего слова со скоростью эльфийского мастера лучника, у меня в голове застряли две мысли — надо делать противоожоговый препарат и какая-то сволочь посмела оскорбить Киру!
Мы на хорошей скорости проскочили лекционно кабинетную часть учебного корпуса и выскочили в помещение лаборатории.
О лабораториях факультета алхимии следует сказать особо. «Конфетка» представляла описание типичной лаборатории алхимика темных веков, как маленький закуток в темном подвале весь заставленный посудой, горелками, тиглями и духовыми шкафами. По стенам полки с минералами, травами и заспиртованными странными существами, частями тел неизвестного происхождения и прочими неаппетитными внутренностями. Сам алхимик, седой, сгорбленный, крючконосый старик в мантии черного цвета и остроконечном колпаке, бормоча себе под нос всякую чушь, веслом помешивает кошмарного вида варево в здоровенном котле.
То, что увидел я, когда пришел в первый раз, больше подходило к представлению о хорошо оснащенной лаборатории цивилизованного мира. Огромный хорошо освещенный зал, разделенный на секции-лаборатории по девять квадратных метров каждая. Три секции образуют ряд, а рядов слева и справа от центрального коридора по десять с каждой стороны. Посередине широкого коридора между рядами проложены желоба, по которым рабочие развозят со склада ингредиентов заказы по секциям и забирают готовые изделия на склад готовой продукции.
На втором и третьем этаже учебного корпуса все устроено точно также. Нетрудно подсчитать, что лабораторий хватает на всех. Даже если адептами заполнены все учебные места. Поскольку на нашем курсе всего-то половина состава, я нагло занял для себя лично три секции, то есть один ряд целиком. Пока в одной секции готовится зелье по заданию преподавателя, в двух других я могу кое-что сделать для себя. Тем более, что ингредиенты выдаются по требованию и без ограничений. Контроль, разумеется, существует, но не слишком плотный. Главное, чтобы потом смог отчитаться в расходовании.
Ага. Чинуши в пределах видимости — и слышимости — не наблюдается.
Ладно. Куда он денется — появится обязательно. Значит, надо хорошенько продумать для него гадость, чтобы и самому не спалится и Киру не подставить. Не позволю орать на моих друзей. Во всяком случае безнаказанно.
А пока продумывается гадость, следует заняться препаратом против ожогов. Думать тут особо не о чем. Конечно же, это будет «панацея номер шестьдесят три». Я же не знаю кто там пострадавшие? Люди, наверняка, но могут быть, и эльфы, и гномы, и орки, и вампиры… Целевой препарат эффективнее, но вряд ли младшие лекари будут разбираться в надписях, что для кого предназначено. Следовательно, вреда можно принести больше, чем пользы.
Итак, что не хватает в моих запасах для приготовления выбранной панацеи? Я быстренько набросал список, чего и сколько мне надо, положил список в коробочку с номером моей секции (одной из трех) и выложил на столик отправки. Рабочие курсируют постоянно, значит, список скоро заберут, заказ укомплектуют и доставят.
Работа пошла. Голова занята продумыванием планов мести чинуше, а руки заняты привычным делом. Много раз уже проделанным, пусть даже во сне. Да. Сон. Хорошо бы выспаться, а то эти о-о-очень насыщенные сутки все никак не хотят заканчиваться.
Лассиэль как раз принял решение не брать с собой сундучок с зельями, его личный набор первой помощи, как в двери заглянула удивленная личность мажордома и доложила:
— Ваша милость, подъехал экипаж.
Если бы экипаж пригнал слуга, специально посланный за ним буквально только что, мажордом сказал бы: «Карета подана!». Значит у него есть сомнения?
Не дожидаясь, пока ситуация прояснится через посредников, эльф сам вышел на крыльцо посмотреть, кто же прибыл в столь неудачное время?
Из наемного экипажа, пошатываясь и цепляясь руками за стойки, выкарабкивался… Виссимэль. Кого-кого, а главу дипломатической службы Владыки в столь раннее утро Лассиэль никак не ожидал у себя в гостях, да еще без предупреждения. Виссимэль изредка навещал своего старшего товарища, когда бывал в столице, но исключительно по вечерам, после окончания протокольных мероприятий и посольских дел.
— Что с вами, друг мой? — Лассиэль поспешил на помощь, подозревая, что с этим визитом не все так просто. Вряд ли молодой (сравнительно) эльф где-то напился и решил спонтанно навестить старшего друга лекаря.
— Простите меня за беспокойство, вэр Лассиэль, но я нуждаюсь в вашей помощи.
— Вы ранены?
— Да. Был. Смертельно.
Лучший лекарь королевства, не сомневаясь в том, что его друг в бреду, махнул рукой слугам и приказал нести раненого в операционную.
Результат внешнего осмотра и множества диагностических процедур заставил лекаря всерьез задуматься об очень необычном исцелении его молодого друга. То, что рана и впрямь была смертельной, и то, что она уже совершенно зажила, Лассиэль принял сразу и безоговорочно. Он даже успел уловить остатки сверхтонкого сплетения. Настолько тонкого, что при всем своем опыте и развитой чувствительности он так и не смог рассмотреть структуру. Какая же энергонасыщенность могла быть заложена в этом сплетении?