Алексей улыбнулся и тут же поймал на себе недоумевающий взгляд Виктории. Но не мог же он объяснить, почему улыбался! Вспомнилось, как однажды, в детстве, Надя сказала: «Моя мама говорила, что твоя мама ведьма, давай попросим ее покатать нас на метле!»
— Идея разлада человека с обществом, трагедия одиночки, не принимающего общества, но и не могущего жить вне его, постоянно мучила художника...
Алексей не мог оторвать взгляда от крылатого «Демона». Он сидел, обняв колени, и смотрел на цветущую долину, такой страдающий, такой по-человечески понятный, невольно сочувствуешь ему. Его тянет вниз, к людям, он устал от одиночества.
— «Какое горькое томление — жить для себя, скучать собой»,— процитировал вдруг Мажуга. Виктория улыбнулась ему.
— Так ты не забыл? — шепотом напомнил Алексею Женька. — После экскурсии — к Виктории. Она сказала, чтоб я сам шел, адрес в кармане. Один я нн за что...
Алексей кивнул.
Они решили пройтись пешком, чтобы не опередить Викторию. Женька радовался, не мог поверить, что все у него складывается гак хорошо, неожиданно хорошо. Виктория— первая девушка, которая сразу «сшибла его с ног», а перед глазами Алексея все еще стояли картины Врубеля. «Обязательно придем с Надей, обязательно, пока выставку не увезли».
— Ты заметил, что сам Демон, и одежда, и даже цветы как будто из мозаики составлены?
— А, брось! — отмахнулся Женька. — Я изучал ножки своей невесты. Влип, как щепка в асфальт...
— У Врубеля облака и те самоцветами кажутся... Будто вся жлзнь в каменном мире. Не знал, что Врубель такой... Еще раз пойду с Надей. И почитать о художнике хочется. Задел он меня...
— Хватит тебе бормотать! — Женька критически оглядел складки своих белых брюк, что-то там сбил щелчком. — Я на такое дело иду, а ты! Может, сегодня моя судьба решится, может, сразу и предложение сделаю: иыходи за меня, и все. >1 на всякий случай,—Женька похлопал себя по карману,— газетные вырезки прихватил, где про меня... Может, показать придется. Да за такую русалку умереть не жалко, не то что личную свободу потерять...
— Женя. — Алексей приостановился. — Ты ни разу о матери не вспомнил...
— Ее же нет! Она была... А теперь ничего от нее не осталось, это же не она, не человек, а то* что осталось... А может, уже ничего не осталось.
— Но ты какой-то...
— Не кричу вслух? А я не люблю кричать о таком! У меня все вот тут... — Он рез<о ударил себя кулаком в грудь. — Не хотел говорить, но раз ты начал... Снится она мне каждый день... Ласкает меня, жалеет, а я плачу, во сне плачу, утром подушка мокрая, не поверишь? Виноват перед ней, думал, она вечная... Не надо про нее, лучше б ты не начинал этого разговора, не трави душу! Я и так... сам себя травлю.
У двери квартиры, которую назвала Виктория, они остановились. Женька одернул пиджак, пригладил и без того тщательно причесанные волосы, поерзал плечами, спиной, будто чесался, и, робко глянув на Алексея, нажал кнопку звонка.
Дверь им открыл пожилой человек в халате.
— Нас Виктория пригласила,— сказал Женька и выступил вперед.— Адрес дала. Ее рукой написан. Вот...
— A-а, пожалуйста, она звонила, входите. — Человек в халате посторонился, пропуская их в переднюю. — Пожалуйста... Я сам хотел заглянуть в управление строительства. Этот дом, кажется, вы строили?
— Виктория позвонила? — спросил Женька.
— Да, да. Значит, мы имеем честь жить в доме, который вы для нас построили, верно?
— Вот именно! — весело подтвердил Женька. — Собственноручно! — Он поднял руки, потер ладони. — А теперь мы занимаемся новым кварталом застройки.
— Хорошо, хорошо, пожалуйста, сюда! — Хозяин квартиры толкнул дверь кухни.
Алексей вошел туда первым и ойкнул — ударился головой о притолоку.
— Ar;i! — весело откликнулся отец Виктории.— Есть одна шишка на голове бородатого строителя! Так вам и надо — не стройте для людей курятники! — Он заглянул в комнату, кого-то спросил: — С чего начнем?
В переднюю вышла полная женщина точно в таком же халате, как хозяин квартиры,— длинном, махровом, цветастом. Она кивнула пришедшим и пальцем ткнула в стену кухни над краном. Добросовестно начищенный кран насмешливо сверкал медью среди цементных нашлепок, побитого кафеля и потеков от краски.