— Здравствуйте, — сказала она тихим, простуженным голосом.
— Вам кого? — обернулся Виктор Гай.
— Я Надя Садко, — снова очень тихо сказала она.
— Ты Надя Садко? — не скрывая удивления, чуть не выкрикнул Виктор Гай.
— Да, — тихо подтвердила она. — А вы от Феди?
Виктор Гай быстро глянул на Пантелея, тот тоже вскинул брови. Зная Надю Садко по маленькой фотографии, они оба, не договариваясь, представляли ее высокой, взрослой, красивой. Только такой могла быть жена Федора Садко. А тут девочка шестнадцати-семнадцати лет.
— Я вправду его жена, — еще более хриплым голосом добавила Надя. — Скажите, где он? С ним что-то случилось?
Виктор Гай наконец овладел собой.
— Вы знаете, как нам повезло. Мы уже вас погибшей считали. И случайно Ольгу встретили…
— Вы его давно видели?
— Сейчас все расскажем. — Пантелей взял ее за руку и провел к столу. — Вы садитесь, перекусите.
Надя присела на табуретку, развязала платочек, и оба офицера невольно задержали взгляд на ее темных кудряшках: они были густо припорошены сединой. Теперь, когда она села ближе к окну, Виктор Гай увидел возле глаз лучики морщин, а в плотно сложенных губах затаилась взрослая боль.
— Он живой?.. Только не надо меня обманывать. Я давно приготовилась к худшему.
— Он не вернулся на аэродром, — сказал Виктор Гай. — За несколько дней до конца войны… Если бы он погиб, мы бы знали. Я уверен, он живой. И найдется…
Надя молчала. Ее взгляд остановился где-то чуть пониже забитого наполовину фанерой окна, худенькие руки безвольно лежали на коленях.
Виктору Гаю захотелось как-то подбодрить ее, он шагнул вперед, легонько тронул Надю за плечи — они были узкие и худые, и сказал страстно, словно убеждал не ее, а себя:
— Человек не иголка, вот увидите — все будет хорошо. Он найдется, Надя. Мы с ним в таких переплетах бывали, и все кончалось нормально. — Он снова увидел ее мужские, перевязанные шпагатом старые ботинки. — Федор — мой друг, и мы не оставим вас в беде. Все будет хорошо.
— И не написал никто ничего, — со скрытой обидой прошептала она. — А я уже чуяла беду…
Виктор Гай рассказал, что в домоуправлении ее считают погибшей, что там есть письмо о том, что Федор Садко пропал без вести.
— Я и так знала, что пропал… Иначе написал бы… Он так часто писал… И письма все пропали в том доме… Андрейка спрашивает, а я…
Ее губы дрогнули, и она замолчала, плотно сжав их. За окном, натужно воя моторами, прошла колонна грузовиков. Они подняли плотное облако пыли. В комнате запахло пеплом и битым кирпичом.
Виктор Гай раскурил потухшую трубку.
— Мы вас с Андрюшкой заберем к себе, — сказал он.
Надя будто не услышала этих слов. Или их смысл не сразу дошел до нее, или ей хотелось обдумать что-то, чтобы ответить, но со стороны казалось, что она не услышала сказанного. И Виктор Гай торопливо выложил все, что давно заготовил для этого разговора.
— Квартира у нас на все сто, не то что эта дыра. Три комнаты, кухня. И все бесплатно. Паек летный будете получать. Школа рядом. Мы уедем прямо сегодня. Пантелей сейчас за билетами, а мы с вами за Андрюхой. Сколько вам на сборы надо времени?
Не поднимая головы, она вдруг сказала тихо, но очень твердо:
— Да нет, я никуда не поеду. Спасибо.
— Как не поедете? — не понял Пантелей.
— Не выдумывайте, — мягко упрекнул Виктор Гай. — Мы с Федором еще давно договорились — если что, помогать… Дело это решенное. А вы…
— Пожалуйста, не обижайтесь, но я не могу с вами… Мы уж как-нибудь выгребемся… Федя будет нас здесь искать. Я не могу.
— Во-первых, когда Федор найдется, он в первую очередь заявится в свой полк…
— А во-вторых, — перебил Пантелей, — вы не выгребетесь. И себя загубите, и мальчика. Голод не тетка. Зараза всякая, крысы бегают…
Вошла Ольга. Наверное, тоже отпросилась с работы. Увидев ее, Надя вдруг всхлипнула и, уже не скрывая обиды, спросила:
— Ну что, что вам от меня надо? Ну что вы пристали? Одна я здесь такая, да? — И заплакала.
Ольга быстро подбежала к ней, обняла, окинула растерявшихся офицеров холодным взглядом.
— Ты что, Надюшка, а? Что им от тебя надо, а?..
Она гладила Надину голову, словно это была ее дочь или младшенькая сестричка.
— Не надо, Надюшка, не надо. Возьми себя в руки. Ты же никогда не плакала, уймись. Что они хотят?.. — Глянула на Пантелея, на Гая. — Что вам от нее надо? Ну?