— Да уж вижу, — сказал Виктор Гай. — Ну ладно, был рад познакомиться.
— Я тоже. — И тут же, увидев в руках майора трубку, добавил: — Курить здесь нельзя.
Виктор Гай согласно кивнул головой и вышел. Зажмурился от яркого света, постоял немножко и пошел на стартовый командный пункт. Промчался рядом мотоциклист, но шум мотора Виктор Гай не услышал, потому что на взлет шла пара истребителей. Оба работали в форсажном режиме, и пронзительно звенящий грохот поглотил все другие звуки.
…Сирота встретил его так, словно они расстались несколько дней назад.
— Ты? Садись, я сейчас не могу с тобой заниматься.
И четко распорядился в микрофон:
— Шестнадцатый, идите в зону. Четырнадцатый, разрешаю выход на точку. Девятнадцатый, доложите готовность.
— Я девятнадцатый, — захрипел динамик. — Разрешите взлет!
— Девятнадцатый, взлет разрешаю.
И снова весь звуковой мир погрузился в стонущий и скрипящий грохот.
Когда отстоялась тишина, Сирота повернулся к Виктору Гаю:
— Ты вовремя приехал. Походи, посмотри. После разбора полетов потолкуем.
— Уже походил, — сказал Гай и посмотрел Сироте в глаза. — У наведенца был. Как раз, когда ты подправлял его.
Сирота нахмурил и без того хмурые густые брови.
— Об этом тоже поговорим.
— Да уж конечно.
— Приехать не успел, уж ворчишь. Состаришься быстро. Вот оно что.
— Полеты закончишь — к нам приезжай. Будем ждать.
— Ладно.
На том и расстались.
Возле дома Виктора Гая ждала Ната. Еще издали он увидел, как она отделилась от узорчатого металлического забора и пошла навстречу.
— Несколько часов вас жду, — сказала она с плохо скрытой обидой. — Чемодан у меня, а квартира на замке. Надежда Николаевна не появлялась.
— Пожалуйста, извини меня, — сказал Виктор Гай. — Буду твоим вечным должником. — Он взял из ее рук чемодан. — Пойдем к нам. Что-то покажу.
В первую очередь Виктор Гай набил трубку и закурил.
— А правда, что эта трубка принадлежала фашистскому летчику? — Ната смотрела на него с любопытством.
— Правда. А как ты узнала?
— Мне Андрей рассказывал.
Интересно, из каких источников это стало известно Андрею? Сирота или Пантелей?
— А что он тебе еще рассказывал?
— Что эту трубку вам подарил его отец.
— А еще что?
— А это та самая трубка?
— Та самая.
— Как интересно… А вы не знаете, его отец вернется когда-нибудь?
Виктор Гай посмотрел Наташе в глаза и сразу понял: ее вопрос совсем не случайный, это продуманный и точно рассчитанный удар. Но зачем? Что за этим скрыто?
— Зачем ты об этом спрашиваешь?
— Разве нельзя?
Виктор Гай почувствовал себя беспомощным и даже не понял, откуда эта беспомощность. Почему вдруг? Ведь даже в безвыходных положениях боя он хладнокровно находил выход, а перед ребенком дрогнул.
— Вы верите, что его отец погиб? — продолжала Ната.
Он мог бы и не отвечать ей, но в последних словах девушки звучала искренность. И он ответил:
— Нет, не верю.
— А где же он?
— Не знаю.
— Все-таки что-нибудь предполагаете?
— Предполагаю. Но мои предположения принадлежат только мне. Предполагать может каждый.
— Совсем непонятно…
— Что тебе еще непонятно?
Она пожала узкими плечиками.
— Вы не верите, что муж Надежды Николаевны погиб, и хотите жениться на ней. А если он вернется?
Виктор Гай несколько раз пыхнул трубкой, глубоко затянулся.
— Ну ладно. На взрослые вопросы будут взрослые и ответы. С Надеждой Николаевной нас связывает многолетняя дружба. Это во-первых. А если придет любовь, ты знаешь, что при таких обстоятельствах часто не считаются с тем, что у кого-то есть муж или жена. Во-вторых, сведения о том, что я собираюсь жениться, взяты с потолка.
Она заулыбалась и сказала, хитро прищурив глаза:
— Летчикам вообще не надо жениться.
— Это почему же?
— Профессия опасная.
— По-твоему, мы должны быть вечными холостяками?
— Не умерли же вы до сегодняшнего дня.
— Да вот держусь. — Трубка погасла, и Виктор Гай снова поджег табак. — Выходит, ты за летчика замуж не пойдешь?
— Пока нет. Я буду авиаконструктором. Построю безопасный самолет, тогда, может быть, выйду…
— Что ж, подожду этого дня. Перспектива не безнадежная.
Он помолчал, несколько раз затянулся и уже совсем серьезно сказал:
— Профессия у летчиков действительно опасная. Птица вон рождена, чтоб летать, и то случается… То замерзнет, то о провод ударится. А тут машина. Тысячи деталей, километры проводов и трубок. Она и на земле не всегда безопасна… Но что делать? Летать все равно надо.