- Ты поведешь, ладно? – просительно произнесла Арабелла, протягивая ключи от своей машины. – Я боюсь.
- А чем тебя не устраивает моя Лада?
- Представь. Мы. Такие красивые. И едем в старье! А за нами телохранители на крутой тачке!
- Основная функция автотранспорта – это перевозка пассажиров, а не выпендреж и демонстрация имиджа. Могу уложить тебя в багажник, тогда никто не догадается, что такой важной персоне пришлось ехать в старье.
- Сереж, почему мы постоянно спорим по мелочам? Ты ведь все равно со мной согласишься. У меня есть наиглавнейший аргумент! – она вновь улыбнулась, но в этот раз торжествующе и дерзко.
- Я огорчен и страдаю, - он театрально схватился за сердце, - раз ты так жестока, я покажу всю силу моих мучений твоему драгоценному папе. Хочешь, милая?
- Ну и вредный же ты, - вздохнув, она убрала ключи обратно, - жалко тебе что ли? Пойдем. Лада, так Лада. Жуть какая. Там же сидения потертые, а у меня платье.
Так, за перечислением многочисленных недостатков отечественного автопрома, принцесса села в машину и пристегнула ремень, Пусть, она помнет платье, но с ее везением лучше подстраховаться. Как назло, небо потемнело и сердито ощетинилось тучами. Они долго держали в себе воду, но, как только парочка подъехала на парковку, словно специально плеснули сверху дождем. Сергей снял с себя пиджак, сделав импровизированный тент, и они побежали к входу, под безопасный козырек крыльца. Обычно гостей встречал швейцар с зонтом, но к такой машине, как у них, никто не кинулся. Вернее кинулся, но к внедорожнику ее телохранителей: черному с литыми дисками, сверкающему хромированными деталями.
Замерев перед массивной деревянной дверью, Арабелла поняла, что не может войти и заглянула в окно, пытаясь разглядеть через тонкие занавеси, внутри ли отец. Ее съедала тревога. Как убедить проницательного отца и охрану в том, что они с Капустиным влюбленная пара? У нее может и получится, а вот «жених» может подкачать. В крайнем случае, придется импровизировать. Только как? Втягивать губами одну макаронину на двоих и ворковать, как голубки? Да их обоих стошнит от такого «театра»!
- Мне страшно, - схватив его за рукав, Арабелла заметила, что слегка дрожит, - он догадается! Наш телефонный разговор и так прошел тяжело, отец кричал, так, что у меня уши закладывало.
- Успокойся, - накинув намокший пиджак на плечи, Сергей прижался к ней почти вплотную, но она тут же отодвинулась от него, - посмотри, ты отшатываешься от меня. Ведешь себя, как целомудренная школьница. Давай, обними меня покрепче. Пока у тебя есть несколько лишних минут и мое хорошее настроение, пользуйся.
- Мне? Обнять тебя? – она сглотнула, понимая, что в его словах имелось рациональное зерно.
Знаете, не могу выяснить, в чем тут дело, док. Вроде бы простое действие, обнять мужчину. Прикоснуться к нему. Положить свои руки на его плечи. Но есть в этом какое-то таинство, словно таким образом ты пускаешь его в свое личное пространство. Приходится буквально ломать себя…
Неловко положив свои ладони на его плечи, Арабелла поняла, что под рубашкой пульсирует горячее тело, кожу закололо малюсенькими иголочками.
- Поближе, - продолжил командовать он, и девушка сделала маленький шажок вперед.
Воля отказала ей, она двигалась, как марионетка в умелых руках кукловода. Ее предплечья опустились ниже и легли на его грудь.
- Что дальше? – хрипло спросила она, стесняясь посмотреть ему в глаза.
- Усилим контакт, - в голосе Сергея тоже появились новые нотки, тягучие, завораживающие, - поцелуй меня.
- А без этого никак? – Белла почувствовала, что ее дыхание участилось, их лица почти соприкасались, выдавая такую очевидную реакцию. Какой позор!
- Ты получишь, что хочешь. Близость, как у влюбленных. Давай. Или ты смелая только на словах?
Да что с ней такое? Поцелуй – полнейшая ерунда! Она и раньше целовалась. Один раз даже с девушкой, правда в шутку, но не ощутила ничего кроме мягкости женских губ и собственного равнодушия.
А теперь, все не так!
Щеки горели от стыда. Кровь пульсировала в висках. Пространство вокруг превратилась в подобие черного вакуума. Замедлилось и замерло. Лишь капли дождя капающие с козырька крыши обрушивались на асфальт и с грохотом разбивались о твердую поверхность. Капли и звук ее собственного дыхания. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Грудь поднялась, наполнившись воздухом, и приоткрытые губы опалило холодом.