- Да, но вы провели ночь в моей спальне.
Мэри покраснела.
- Это звучит куда более постыдно, чем было на самом деле. Я хотела уйти сразу же после того как вы успокоились, но…
- Но я не отпустил вас.
- Оставим этот разговор, сударь. Завтра я покину Францию и, наверное, навсегда.
Он посмотрел ей в глаза. Она снова покраснела, но взгляд не отвела.
- Неужели я настолько вам не безразличен?
- Неужели не понятно?!- почти выкрикнула она.
- Мэри, прошу вас, говорите прямо как тогда, в Лондоне, потому что я не обладаю достаточной проницательностью, особенно в разговоре с женщинами.
Она выпрямилась и почти надменно вздернула подбородок.
- Говорить прямо? Что ж извольте. Я сказала, что люблю вас. Я примчалась во Францию, едва узнав о том, что произошло с вами. Господи благослови графа де Гиша, писавшего мне такие подробные письма о вашем состоянии и герцога Бэкингема, который решил навестить вас лично и предложил мне свою компанию. Вы не любили меня тогда в Лондоне, я знаю, что ничего не изменилось за этот год. Вы поступили как мужчина, но я, я поступила как влюбленная женщина. Однако еще есть время все исправить - я уеду домой, король найдет мне жениха, который обвенчается и будет делить постель не со мной, а с моим титулом или, скорее всего, с милостью короля. Мне придется стать верной женой и выкинуть вас из памяти и мыслей. И я сделаю это, потому что иначе не смогу уважать себя. Вот и все, а теперь побеседуйте со мной о каких-нибудь милых пустяках и забудем все то, что я наговорила и особенно - то, что я сделала.
- О милых пустяках? После того, что вы сказали и особенно после того, что вы для меня сделали, вести с вами ничего не значащую светскую болтовню?.. Хорошего же вы обо мне мнения!
- Сударь…
- Мэри, выслушайте меня, - сказал он, чувствуя, что летит с горы.- Не буду оскорблять вас ложью - я не предлагаю вам любви, я не испытаю ее больше ни к одной женщине на свете, но я обещаю вам самую искреннюю дружбу какая только возможна между мужчиной и женщиной. Я предлагаю вам союз, основанный на уважении и признательности и, клянусь, я постараюсь стать достойным хотя бы части той любви, которую вы ко мне испытываете. Увы, я не лучшая партия, вы достойны куда большего, но обещаю, что венчаться и ложиться в постель буду именно с вами. Мне не нужен ваш титул, я обойдусь без королевских милостей. Просто держите меня за руку и отгоняйте дурные сны, большего я не прошу.
Он замолчал, страшась тех слов, которые услышит в ответ. Мэри тоже молчала, теребя в пальцах стебелек мяты.
- Вы делаете мне предложение, сударь? – наконец спросила она.
- Да.
- И вы обещаете заботиться обо мне? Уважать не только на словах, но и в делах?
- Всегда.
- Если вы говорите, значит, так и будет. Я верю вам, я отвечаю да. Я сделаю все, что бы вы были счастливы. Вот моя рука, сударь, мое сердце давно уже принадлежит вам.
И отвернувшись, внезапно всхлипнула.
- Что вами, мадмуазель?
- Я… я сняла его. Оставила в комнате. Никогда не снимала, а сейчас…
- О чем вы?
- Об алмазе, который должна была вам вернуть, если вы решите жениться во Франции…
- Он не стоит ваших слез, - искренне сказал Рауль, подавая ей платок.
Он поцеловал ее руку, думая о том, что иногда уважение и желание защитить стоят куда больше чем любовь, которой уже никогда не будет.
VIII
В кабинете Атоса ничего не изменилось с тех пор, как Д’Артаньян был здесь в последний раз. Граф де Ла Фер, завидев входящего гостя, поспешно встал с места и раскрыл объятия. Д’Артаньян поспешил к нему, удостоив Арамиса лишь краткого пренебрежительного взгляда.
Арамис сидел в тяжелом громоздком кресле, спиной к окну; несмотря на эту осторожность, Д’Артаньян с мрачной радостью заметил, что тот сильно постарел – последний год не прошел для него даром.
Обнявшись с Атосом, гасконец тяжело опустился в кресло, не заметив протянутой руки епископа.
- Как поживаете, старый друг?
Атос улыбнулся своей печальной улыбкой.
- Хуже чем мог бы, но куда лучше чем было. Как вы добрались? Я велел приготовить комнату, что бы вы могли отдохнуть с дороги - вы ведь выехали ночью и, должно быть, порядком устали. Дороги нынче тяжелы для нас.
- Тяжелые дороги, тяжелые времена… Я выехал в полночь. Пока ехал, я, как и вы, думал о том, что все приходит в упадок – лошади, дороги, нравы, люди… Однако, не все так плохо, если я могу видеть своих друзей и порадоваться их счастью. Вас можно поздравить, граф?
- Меня? - Атос рассмеялся - Рауля. Все поздравления к нему, я совершенно ни при чем. Меня поставили в известность, и на том спасибо.
- Так не вы улаживали этот брак?
Д’Артаньян был потрясен, и потрясение его только усилилось, когда Атос пожал плечами.
- Куда уж мне… Я только подписал брачный контракт и то с помощью Арамиса.
- Я всего лишь помог обойти некоторые казусы при его составлении и подписании,- пояснил Арамис со своей обычной снисходительной интонацией.
Д’Артаньян ничего на это не ответил и поспешил изменить тему разговора.
- Когда вы представите меня невесте? И кто она? При дворе говорят самые разные вещи и строят самые смелые предположения. Ваша соседка по поместью ходит совершенно расстроенной. Хотя, говоря по чести, никто и никогда не видел ее радостной.
- Вы знакомы. По крайней мере, мисс Грефтон утверждает, что в Лондоне не раз беседовала с вами.
- А! Маленькая мисс Мэри. Да, пожалуй, виконта можно поздравить – она красавица не только по английским меркам. Мы были знакомы с ее отцом, помните, Атос? Достойный был человек…
И гасконец пустился в воспоминания,- отчасти для того что бы вспомнить былое, а отчасти, чтобы не замечать пристально глядящего на него Арамиса.
- Погодите,- Атос положил руку ему на плечо, - Раз уж мы здесь, втроем, то кажется мне, нам есть о чем поговорить. По крайней мере, вам и Арамису.
- Вы всегда правы, Атос. Но на этот раз вы ошибаетесь, - Д’Артаньян усмехнулся своей тонкой язвительной улыбкой. - О чем я могу говорить с его святейшеством епископом Ваннским? Быть может, он преподаст мне несколько уроков иезуитских штучек? Или расскажет каково это - отправлять на верную смерть лучшего друга? А, я понял! Он объяснит мне как после всего этого явиться в дом, хозяин которого всегда был готов отдать свою жизнь за других, явиться на семейный праздник, как ни в чем не бывало! Прав ли я, господин епископ?
Арамис бесстрастно молчал, глядя в окно.
- Д’Артаньян,- тихо сказал Атос.- Неужели сейчас, на склоне лет, вы не находите для одного из нас иных слов? Неужели в вас не осталось ни ума, ни величия души, ни проницательности? Не заставляйте меня верить в это - не так уж много опор осталось у меня в этой жизни. Разувериться в ком-то из вас для меня все равно, что живьем лечь в могилу.
Гасконец отвернулся к стене, чтобы скрыть выражение лица.
- О том, что Портос скончался на корабле, королю донесли сразу же, как только моряки вернулись домой, вы ведь высадили большую часть команды в ближайшем порту, не правда ли, д’Эрбле? С ними вернулся корабельный лекарь, который рассказал, как именно умер Портос. Вы ведь не соизволили поставить меня в известность, не правда ли, Арамис? Вы знали, какой оценки заслуживает ваше поведение, вы струсили!
С Атосом я встретился только через несколько дней и каждый день до нашей встречи я молил Бога чтобы вас, господин епископ, прикончили так же подло как вы - нашего Портоса… А теперь вы, Атос, говорите мне, что надо быть добрым и милосердным. В молодости я бы вызвал вас на дуэль. Теперь же я просто прошу вас не говорить мне об этом.