Нужно ли им перейти на бег? Может быть, она просто законченный параноик?
Карина обернулась снова, и на этот раз мужчина встретил ее взгляд, незнакомец оказался еще ближе, и они оба знали, что он схватит и ее, и ее девочек, и сможет сделать с ними все, что захочет.
Карина слегка переместила Сера, чтобы ее можно было нести одной рукой. Свободной она сцапала Калли и потащила ее прочь от велосипеда, ведь они всегда смогут купить другой.
– Беги с мамочкой, – сказала она, и Калли повиновалась.
Они побежали. Всего-то нужно добраться до следующего квартала…
И разве на этой улице всегда было так темно в это время года?
Сера завозилась в хватке матери.
– Отпусти меня! – завопила она. – Отпусти меня!
Карина принадлежала к тем матерям, которые стараются не кричать на детей. Всегда объясняла, что и почему, если отказывала в чем-то ребенку, никогда не говорила дочерям, что они плохие, даже того, что они ведут себя плохо.
Она почти никогда не повышала голос.
Но сейчас она захотела кричать, и дать каждой по пощечине, чтобы они поняли, насколько все серьезно.
А больше всего на свете она хотела бросить Серу, схватить Калли и убежать.
Ведь с Серой все будет в порядке.
Последняя мысль улетела так же быстро, как и ворвалась в сознание, но стыд от нее остался терзать сердце бежавшей Карины. Сера затихла в ее руках, словно каким-то образом услышала, о чем думает ее мать.
– Отпусти меня, мама! – потребовала Сера.
И Карина повиновалась, но до того, как она успела схватить младшую дочь за руку, та развернулась и побежала не в ту сторону! Карина закричала, поскольку она увидела, что шагавший за ними мужчина по настоящему плохой... Нет, не плохого поведения. Сама сердцевина его, суть его существа укрывала нечто очень нехорошее.
Она закричала, глядя как Сера несется прямиком к нему, и Калли закричала, и из головы Карины исчезли мысли, она просто перестала думать.
– Бах! Бах! – воскликнула Сера, когда короткие ножки принесли ее прямиком к плохому мужчине.
Он замер на месте.
– Бах! Бах! – повторила она, остановившись едва в полуметре от него.
Он вытащил нож.
Сера подняла маленькие руки и повысила тонкий голос, так что тот зазвучал остро и напряженно.
Нож все еще оставался в руках мужчины, и Сера находилась слишком близко. Слишком близко, а ее кожа выглядела не бледной, а розовой, куда розовее, чем когда бы то ни было, и даже волосы казались не такими бесцветными.
И мужчина держал нож, и Карина кричала, и Калли кричала.
А Сера сказала «Бах! Бах!», и мужчина вонзил нож прямо в собственное сердце, а затем еще и повернул рукоятку.
Несколькими неделями позже они отправились в семейную консультацию.
Консультант заявил, что им предстоит научиться принимать друг друга, измениться и восстановить единство. Патрик закивал, примирительно и даже немного виновато, и они посетили несколько сессий.
Карина меньше всего хотела что-то принимать. Она хотела только забыть. Мечтала, чтобы из головы Калли исчезло воспоминание о том, как кровь пропитывала голубую рубашку того мужчины.
«Голубой и красный делают фиолетовый», – говорила Сера иногда.
Карина хотела забыть о том пятнышке крови, что осталось на носу младшей дочери, как Сера размазала ее по мордашке одним движением ладони и принялась сосать ладонь.
Сосала до тех пор, пока мать не вытерла кровь.
И выглядела не такой бледной, как обычно.
СЕРА В ЧЕТЫРЕ ГОДА ТРИ МЕСЯЦА
– Вы уверены, что помните все верно? – спрашивала агент ФБР на каждом из допросов, а их набралось не так мало. – Ваша дочь сказала «Бах! Бах!»?
- Да.
– А потом он зарезал себя?
– Да.
– И повернул лезвие в ране?
– Да.
– Вы уверены?
Да. Да. Да.
Агент ФБР заявила, что им очень повезло, ведь они пытались схватить этого человека долгое время, что он убивал девочек и их матерей с особенно изощренной жестокостью. И Карина согласилась, услышав, что очень хорошо, раз этот тип умер.
Она иногда думала, не выдумала ли она то, как Сера пробовала кровь плохого мужчины.
Еще через какое-то время Сера спросила:
– У тебя есть этот свет, мама?
Карина ответила:
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
СЕРА В ЧЕТЫРЕ ГОДА ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ
Карина была в шоке, да и все родители оказались в шоке, узнав, что мистер Джордан, всеобщий любимец, лучший из наставников в детском саду, оказался уволен.
«Он ударил ребенка?» – этот полный изумления вопрос кочевал от одной мамы к другой.