Сверху доносится подобный грому звук, и я узнаю его – проснулся папа.
Я бегу обратно в подвал, и дальше прямиком к окну.
– Время уходить! – заявляю я, пропихивая Джека через отверстие и выталкивая арфу за ним.
Она чуть меньше стандартного инструмента, так что он утащит ее без труда.
– Эта фигня покрыта золотом? – спрашивает он.
Арфа задыхается от возмущения:
– Я не «фигня»! И я вовсе не покрыта золотом!
– Покрыта-покрыта! – шиплю я. – Давай, вали!
Джек колеблется, глядит на меня, склонив голову, с неким странным выражением. Так что я думаю – ага, это может быть тот момент в истории, когда парень говорит нечто неуместное, а девушка высмеивает его в ответ, и затем следует неловкое молчание, и они стоят рядом... потом он делает шаг и несмело целует ее. Ну вы знаете, как оно бывает.
Так вот, ничего подобного не происходит.
Во-первых, Джек в четыре раза меньше меня, так что имеются некоторые проблемы с логистикой и телесной механикой, во-вторых, папа уже громыхает по лестнице, ведущей в подвал, и я могу вообразить, как при одном взгляде на Джека он начинает орать «я убью тебя, гаденыш!».
И в отличие от родителей во всех ТВ-историях, папа говорил бы буквально, а лишив жизни моего «дружка», он велел бы приготовить его на обед, в лучшем случае на ужин.
Так что забудем про поцелуй.
Джек возникает из облаков примерно раз в две недели, но я никогда не знаю, когда точно он появится, поскольку он сам этого не может предсказать: все связано с магическими бобами, что действуют по-разному в зависимости от фазы луны. Нужно три боба, чтобы вырастить стебель, а у него остается меньше половины сумки, поскольку он израсходовал несколько горстей прежде, чем разобрался с технологией.
Однажды, например, он вскочил на стебель, едва тот появился, как обычно, но тот вырос только наполовину.
«Представь, я просто болтался на высоте в семь тысяч метров, – рассказывал он. – Понадобилась куча времени, чтобы спуститься, и я не упоминаю о том, сколько раз я едва не свалился! В общем, едва не помер».
У Джека в голове куча историй про «едванепомер».
Он исследовал подводные леса с неисправным аквалангом, и чуть не запутался в качающихся под волнами кронах. Он провел два дня в пустыне Гоби с наполовину заполненной фляжкой, он выбрался из древней гробницы точнехонько в тот момент, когда ее стены обрушились.
Он ел питона в джунглях Бенина, чтобы получить силу огромной змеи, и просидел целую ночь в той роще в Японии, где появляются жуткие призраки, не взяв фонарика, прижавшись спиной к стволу.
Джек просто ничего не боится, его не пугают даже великаны, что обитают в замке на небесах.
Мы сидим неподалеку от облачного «берега», рядом с южным наблюдательным постом, и я разглядываю созвездия, ощущая себя маленькой несмотря на все свои размеры. Там, наверху – бесконечное число галактик, но у меня нет шанса покинуть даже этот жалкий пятимильный кусок облака.
Я всегда знала, что мой мир легко умещается под микроскопом, но с тех пор, как появился Джек, привычная вселенная сжалась еще больше. Какая-то часть меня гадала, не врет ли он, рассказывая о своих подвигах: как он проводил лето там-то и там-то, странствуя вместе с непоседливым, помешанным на антиквариате дядюшкой и его любимой пестрой кошкой. Другой же части было все равно, правда это или нет, потому что Джек не боялся мечтать, не страшился пробовать новое на вкус, и вот это его умение имело куда большее значение.
– Чего бы тебе хотелось такого, чего ты никогда не делала? – спрашивает он.
Я настолько поглощена его историями и собственной неспособностью рассказать в ответ нечто подобное, что могу лишь выпалить:
– Да что угодно!
Джек поворачивает ко мне свое изящное, обманчиво доброе лицо и говорит:
– Ну и супер.
– Супер?
– Именно. Просто надо начать с малого.
О да, насчет «малого» я знаю многое.
Если мы столь же велики, как наши мечты, то Джек – настоящий великан.
– Ты знаешь, что я никогда не заглядывала за край облаков? Ни единого разочка. Даже на наблюдательном посту.
– Разве это не твое королевство? Не опорный пункт твоей собственной империи? – Джек отщипывает прядь от облака и теребит ее между пальцев до тех пор, пока она не исчезает. – Ты можешь делать все, что тебе угодно.
Я качаю головой:
– Я никогда не загляну за край. Это слишком опасно.
– Никогда не говори «никогда», – нравоучительно изрекает он. – Ну а кроме того... Никто не начинает учиться альпинизму на Эвересте.