Ага, на Эвересте.
У нас в окрестностях этой горы есть дальние родственники.
И они ненавидят всяких там скалолазов.
Раньше великаны устраивали себе каникулы, чтобы всласть покататься по снежным склонам, и если кто из людей видел это, то не имел шансов рассказать другим, что с ним приключилось. В двадцать первом веке люди обзавелись смартфонами, интернетом и всем прочим, и их стало слишком много.
Теперь слишком рискованно даже подходить к краю облака.
Я сказала это Джеку, а он в ответ поинтересовался, почему в Гималаях великаны еще иногда являются людям, а вот в небесах над равнинами их давно никто не замечал.
– Это потому, что высоко в горах твои родичи готовы увидеть что-то такое, чего никогда не видели, – отвечаю я. – Они хотят, чтобы там их мозги вскипели, и явилось всякое... Поэтому они думают, что деревни в облаках и огромные существа – это галлюцинации и все такое, и не особенно верят в то, что видят.
В прежние времена у людей не было особого выбора – верить в нас или нет.
Иногда им приходилось видеть великанов, сводить счеты с нами...
Но они размножались куда быстрее, чем мы, да еще и изобрели всякие штуки вроде автоматов, бомб или лазеров, ну а магия не дает такой экспоненциальный рост знаний, как техника... Чародейство – вещь древняя, она всегда здесь была, и всегда будет, и почти не меняется.
И ее не заботит, что пользователю нужно что-то новее защиты от пушечных ядер.
Я смотрю на Джека, и вспоминаю тот момент, когда по незнанию едва не раздавила его в подвале. Желание довести процесс до конца не исчезает, желание проверить себя, узнать наконец собственные пределы.
Хотя зачем это мне, я не знаю.
– Хочешь, я открою тебе секрет? – спрашивает он. – Раньше я боялся вообще всего. До четырнадцати лет не мог перейти улицу без сердечного приступа.
Я не верю.
– Но потом дядя привез меня в джунгли, и мы съели этого питона... И вуаля. Совсем другой человек.
Байка про змею среди прочих его рассказов выглядит наиболее правдоподобной. Но вот в мгновенное перевоплощение верится с трудом.
Джек указывает на свою голову:
– Я думаю, все на самом деле в башке. Это человеческая натура. Так мы устроены.
Ага, но я-то не человек!
И великаны в любом случае не испытывают на прочность личностные границы, ни свои, ни у других, не пускаются в завоевания – по крайней мере последние века.
Когда-то давно мы поняли, что все бесполезно, и смирились.
– Как-то я проводил лето на острове Мартас-Виньярд, – говорит Джек. – И там, ха! Один парень, которого я знал, сделал на груди татуировку в виде жабьей головы!
Я вздрагиваю.
– И это парень, который вообще никогда не думал, чтобы забахать татушку, – продолжает он. – Это был его переломный момент, когда он сумел выйти за пределы себя. Но это не та жуткая татуировка решилась на... – и Джек вновь указывает на свой висок.
Тату в виде жабьей головы!
Даже лучшему художнику не вынести такого издевательства над искусством...
– Может быть, просто неудачный выбор? – спрашиваю я.
Джек качает головой:
– Неа, я видел его не раз, в театре, в ресторанах, у пляжных костров, а потом он исчез, сломался. Он просто ненавидел жить там. Так что это и решило дело, как я думаю.
– Мне нужен такой переломный момент, – шепчу я.
На самом деле он нужен всем великанам, тут, высоко над землей.
Джек вскакивает на ноги и решительно топает в сторону наблюдательной платформы на краю облака.
– Давай! Вперед! – подбадривает он меня.
Одна мысль о том, чтобы подойти к наблюдательному пункту, добавляет тонны веса к моему телу, но я ухитряюсь встать и медленно двигаюсь следом за Джеком. Добравшись до той крайней точки, куда я вставала лишь однажды, в тот день, когда швырнула вниз сумки с бобами, я останавливаюсь.
Джек нетерпеливо запрыгивает на платформу.
– Ты почти на месте! – зовет он меня. – Если я могу это сделать, то и...
Я хочу, но... Не могу.
Я представляю, как встану на облачном «берегу», и гляну вниз, на лежащую там обширную неизвестность. Но при этом испытываю физическую неспособность двигаться.
Джек бежит ко мне, глаза его блестят решительно, как у генерала из ТВ.
– Твои ноги дрожат! – заявляет он. – Но не позволяй твоему разуму помешать тебе! Не дай ему подорвать твою веру в твое тело! Твою веру в тебя! Давай, двинься с места! Даже восхождение на Эверест начинается с одного шага! Ты можешь это сделать!
Да, я могу!
Могу ли?
Я делаю шаг, затем второй, Джек охает и отступает, выглядя точь-в-точь копией нелепого родителя из рекламы подгузников, наблюдающего, как его ребенок начинает ходить.