Рон знал, что Алтаиз – более умелый игрок в д’джарек, по он также знал, что она так просто не оставит его в покое. И Рон, даже если продует, всегда сможет отыграться, когда дело дойдет до стрельбы из карабина.
Алтаиз никогда не была снайпером.
Она выглядела прекрасно, когда дело доходило до фехтования на ледяных клинках, но в обращении с карабином ей было далеко до мастерства.
– Отлично, – он кивнул. – Но только не жалуйся папочке, когда уйдешь отсюда поджаренной.
Алтаиз фыркнула, и на мгновение Рон вспомнил ее еще ребенком.
– Не жалуйся Матери, когда ты уйдешь отсюда без единой пешки на игровой доске!
– Я не жаловался ей ни на что уже сто лет, – возразил он голосом, что сочился надменностью.
Брат и сестра отправились в заднюю часть игровой комнаты, где ожидала в одиночестве игровая консоль. Алтаиз нажала ладонью на ее поверхность, и дикое великолепие стен камеры исчезло, сменившись умиротворяющей чернотой космоса. Надавила еще несколько кнопок, и медленно вращающиеся галактики расцвели к жизни в калейдоскопе света.
Повторное нажатие, и из пола возник круглый стол, рядом с ним появились два белых кресла.
Доска для д’джарека располагалась в центре стола, белые и черные квадраты пересекали по диагонали ее круглую поверхность. По краям стола располагались контрольные переключатели.
Д’джарек был в первую очередь и в наибольшей степени игрой на выживание.
Алтаиз расположилась в том кресле, что находилось справа, Рон, вздохнув, занял место напротив.
Они коснулись переключателей одновременно, и игра пробудилась к жизни. Вспыхнула точно так же, как игрушечные карабины, полетели искры, побежали волны света, но затем все успокоилось.
Сияние померкло, и с мягким дрожанием возникли два набора фигур.
Пешками Рона оказались круто изогнутые «оленьи рога», а его воинами – газели, наиболее ловкие из всех аватар. Пешки Алтаиз – «кошачьи лапки», ее воины – пятнистые гепарды – быстрейшие из игровых существ.
Он нахмурился, положил левую ладонь поверх правой, выигрывая время для того, чтобы подобрать слова:
– Есть ли какой-то смысл в том, что игра выбрала кота твоим аватаром?
– Нет. Если только ты сам не вложишь какой-то смысл в тот факт, что твой аватар – корм для моего, – и шаловливые искры вспыхнули в глазах Алтаиз.
– Только если будет пойман, – буркнул Рон, хмурясь еще сильнее.
– Тогда чего же мы ждем? Давай выясним, кто кого поймает в конечном итоге.
Циферблат с шипением возник в центре игровой доски, они одновременно ударили по нему, и Рон выиграл право первого хода. Долго думать не стал, и один из «оленьих рогов» сдвинулся на две клеточки вперед.
Алтаиз повторила его ход.
Некоторое время они играли в молчании.
После четвертого хода Рон поднял взгляд от доски и обнаружил, что сестра пристально смотрит на него, и задумчивое выражение красуется на ее лице.
– Что не так? – спросил он недружелюбно.
– Ты все еще злишься на нас с Матерью?
Рон поерзал в своем кресле:
– Я никогда не начинал ссору первым.
– Почему ты так часто лжешь мне, Ро? Я ведь знаю тебя лучше всех!
– Я не злился на вас, – его тон был резким.
Алтаиз вздохнула:
– Тебя устроит, если я скажу, что сожалею?
– Я никогда не злился! – Рон говорил все громче и под конец фразы едва не кричал.
Сестра глянула на него, прищурившись:
– Честно говоря, ты очень плохо умеешь врать! Частью из-за этого мы с Матерью думаем, что политика – не для тебя.
Рон прикрыл глаза, стараясь погасить гнев, и попытался говорить спокойно:
– Я никогда...
– Рон!
– Проклятье! Алтаиз! Дай мне закончить хоть раз! – его крик породил в игровой комнате неожиданно громкое эхо.
Алтаиз откинулась в кресле, и взмахом руки дала брату разрешение продолжать.
– Я никогда не злился на вас, – повторил Рон. – Но я был сильно разочарован. Ты... – он повертел в пальцах одну из фигур, его руки запорхали над игровой консолью. «Олений рог» завертелся в своей клетке. – Ты будешь править Оранитом. По праву рождения. И возможно – Искандией целиком. А я думал завоевать себе позиции сам... внутри нашего Тайного Совета. И я не понимаю, отчего вы с Матерью выступили против!
Алтаиз глубоко вздохнула:
– Отец, кстати, тоже не одобрил эту идею.
– И почему это? – плечи Рона напряглись, он с трудом удержался, не сжал кулаки. – С каких это пор Отец беспокоится насчет того, чтобы высказывать свое мнение о подобных делах?
– Мы... – она заколебалась, прикусила нижнюю губу, – надеялись, что ты останешься на Искандии и будешь помогать здесь...