Боимся, что нас осудят?
Боимся последствий?
Так и есть.
Я всегда умела хранить секреты… секреты других людей: подруг, родственников, незнакомцев, но еще лучше у меня получается их .
Никто и не подозревает о моих тайнах, хотя порой мне так хочется, чтобы о них догадались.
3
Ли
– Нет, ну я просто обязана рассказать вам, что было сегодня ночью. Это умора. Серьезно, просто умора. – Элис поправляет шарф на ключицах и орет на дочь, узурпировавшую пожарный шест на игровой площадке «Две реки». – Оливия! А ну живо слезь с этой палки!
– Надеюсь, лет через десять ты ей таких слов говорить не будешь, – шутит Кэрол, очищая апельсин для своей дочки Зои.
Ли сидит в парке на одной скамье с Кэрол, Элис и Грейс и не сводит глаз с Мейсона, который, стоя возле качелей, играет с воздушным змеем. Такая встреча для подруг – своего рода ритуал: они собираются вместе с детьми днем после школы хотя бы раз в неделю.
Элис выпрямляет ноги, и ее яркая юбка шелестит у лодыжек.
– Серьезно? Мне не до шуток. Оливия сейчас прямо-таки одержима шестами. Как увидит, сразу обвивается вокруг и виснет. Я спрашивала почему, и знаете, что она ответила? Мол, это так приятно.
– Не маловата ли она для такого? – смеется Грейс.
Элис поднимает солнечные очки на лоб.
– Женщина с рождения… – Она выгибает брови, и ее «авиаторы» соскальзывают на место. – Так вот, этой ночью у нас с Фредом в кои-то веки случился секс. Начали, значит, и я вдруг чувствую такую… неловкость. Прикидываете? Неловкость… под собственным-то мужем! Лежу, пытаюсь расслабиться, но только подумаю о презервативе, черт бы его побрал, и…
– Фу! Вы что, до сих пор с презиками? И это-то в тридцать с лишним? – спрашивает Кэрол.
– Ну, не у всех же мужья соглашаются на вазэктомию.
– Уела.
– Так вот, я вся расстроенная из-за презерватива, и вдруг… вдруг происходит… инцидент.
– Какой еще «инцидент»? – любопытствует Грейс.
Элис вздыхает.
– Ну, лежим мы, значит, в миссионерской позе, и вдруг воздух между нами… как пукнет!
Кэрол прыскает, брызгая соком из апельсина.
– Нифигасе! – смеется она, облизывая пальцы. – Право, я в жизни большей хохмы не слыхивала!
Ли закатывает глаза под солнечными очками и тоже добродушно смеется. Ох уж эти приятельницы с их байками о сексе! Ли ни с кем не спала с тех самых пор, как родился Мейсон. Пока Элис и Кэрол жалуются на храп мужей и недостаток романтики, Ли спит одна ночь за ночью и уже забыла, что такое секс. Одиночество стало неотъемлемой частью ее жизни. Перед глазами мелькает образ Ноа, но Ли прогоняет фантазию и с улыбкой поворачивается к Грейс. Слава богу, та тоже без партнера, иначе Ли оказалась бы в компании подруг белой вороной.
– Настоящий пердеж, грудью к груди! – продолжает Элис. – Я такая: «Ну и что теперь? Начнем при поцелуях зубами стукаться, будто шестнадцатилетние?» Я серьезно, это что вообще такое? Эй, Оливия, а ну слезь с шеста и пусти на него других, не то уйдем сию же минуту! Слышишь меня, дорогуша?
– Вы хоть кончили? – спрашивает Грейс, краем глаза приглядывая за Лукой, который катится на животе с горки.
– Да. – Элис собирает подол юбки и завязывает под коленями в узел. – Не знаю, как нам так повезло. Оба смутились донельзя. Очень грустно, ведь когда-то мы срывали друг с друга одежду при первой возможности. А теперь будто два неуклюжих великовозрастных девственника.
Кивнув, Кэрол вручает помятый апельсин Зои.
– У меня история еще круче. На днях мы с Чарли в первый раз за три месяца занялись сексом. Целых три месяца, каково? Управились секунд за двенадцать. Позорище, да и только.
– Все из-за детей. – Элис переводит взгляд на Зои с Оливией.
Те носятся за Лукой, а Мейсон сосредоточенно мастерит змея, не обращая внимания на суету вокруг.
– В смысле, – продолжает она, – вы помните, как просыпались по выходным и… например, нежились в постели, а не сразу вскакивали из-за голосов малышни? То им неймется поделиться тем, что приснилось, то рассказать, что хотят на завтрак, или пожаловаться на свои мелкие неприятности.
Ли тянет бурно запротестовать. До Мейсона она влачила мрачное существование, проигрывая битву со своими демонами, и… нет. Невообразимо. С Мейсоном крайне тяжело, но он стал ее якорем. Он помогает ей выжить, и она никогда не вернется к прежнему.
– А еще наши спиногрызы любят лупить прямо по мочевому пузырю, словно чуя, куда именно врезать, чтобы ты побежала писать, – добавляет Грейс.