– Бабушка Паня прожила сорок шесть лет, – услышала я, – она умерла от горя, через год после того, как меня не стало.
– Илья не всё рассказал мне, – призналась я Малышу, – а мне так хочется узнать эту историю до конца!
Малыш крепко взял меня под руку, и я в очередной раз почувствовала, что он никакой не мальчик. Он мужчина, он взрослый человек, хотя он мне и сказал – здесь возраста нет.
– Паню выдали замуж в шестнадцать лет. За троюродного брата. Она плакала, не хотела, убежать пыталась. Но через год сына родила, Германом назвали. Паня добрая, хорошая, на семью работала – еду готовила, всех обстирывала, убирала дома и во дворе. По вечерам полы мыла в конторе. Чтоб деньги были. Но угодить никак не могла. Обижали её сильно, а муж быстро бросил, уехал на Дальний восток работать и пропал. Ни слуху ни духу. Герман рос непослушным, а все Паню ругали, мол, какая ты мать, сына не смогла воспитать.
Я слушала Малыша и очень переживала. Как такое может быть? Долгое время мне казалось, что самые несчастные люди – это воспитанники детского дома. Сейчас я понимала, что все несчастья от того, что люди не любят друг друга. Что любви мало вообще. Что вокруг много лжи и предательства. Мне хотелось плакать от своих открытий.
– Ты очень хорошая, милая, – сказал Малыш неожиданно, – я, наверное, влюбился бы в тебя, если бы мы встретились в той жизни.
– Ты старше на десять лет! – воскликнула я, переводя наш разговор в шутку, – это много!
– А девять лет – это не много? – тихо спросил он. Я молчала, смутившись окончательно. Мы стояли на аллейке кладбища, и Малыш внимательно смотрел мне в глаза. Игорь старше меня ровно на девять лет!
– Не смущайся, Панечка, – улыбнулся мне собеседник, – я шучу немного. Ты мне как сестра, понимаешь? И в обиду я тебя не дам никому, никому и никогда!
– Да кто меня здесь может обидеть? – сказала я, приходя в себя.
– Здесь никто, а в жизни легко смогут, – ответил Малыш, – кстати, это я спас тебя тогда, от Андрея. Подлец был ещё тот! Хотел воспользоваться твоей наивностью и чистотой.
– Ты меня знал ещё тогда? – удивилась я.
– Конечно, – пожал плечами Малыш. – Я много раз выручал тебя. Если бы не я, у тебя всё было бы совсем плохо. Негодяев в жизни слишком много.
– А от автомобиля ты не смог спасти? – вырвалось у меня против воли, – прости, я не хотела спрашивать, прости!
– Не смог, – грустно ответил Малыш, – это было суждено, это надо было. Надо, понимаешь? А жить ты сама не захотела, если помнишь.
– Помню, – тихо ответила я, – и не жалею ни о чём. Ни о чём!
Я, действительно, ни о чём не жалела. Только вдруг сейчас мне очень сильно захотелось вернуться к своей могиле и прикоснуться губами к белым розам. И вновь почувствовать лёгкое дыхание и нежные поцелуи Игоря, оставленные на белых бутонах.
– Ну, так слушай про Паню, – вернул меня к реальности голос Малыша, – Герман кое-как закончил школу, устроился водителем, стал много пить, и его выгнали с работы. Устроился на другую, выгнали и оттуда. Устроился дворником, оттуда не выгнали, и то, только потому, что Паня часто ходила на работу за него. Она болела сильно, инвалидность получила и пенсию, соответственно. Герман привёл в дом бывшую одноклассницу, мол, тебе помощница будет, ты больная совсем. Но девка непутёвая оказалась. Учиться не стала, помогать не хотела, но работать пошла, в магазин продавщицей. К выпивке позже пристрастилась, после моего рождения. А Паня души во мне не чаяла. И мать, и отца мне заменила! Я всегда помогал Пане, защищал от пьяных родителей, обижали они её очень. В доме бардак часто был, Герман ничего не хотел делать, только пить да песни горланить. Однажды я решил розетку починить, видел вроде, как отец это делает. Паня за хлебом ушла, я один остался. В общем, током убило. За мной Илья тогда пришёл и сказал, что Паня через год уйдёт из жизни и в высший свет попадёт. А если я вернусь, то она мучиться долго будет, из-за меня жить придётся ей и страдать много. Ну, я и остался здесь. Через год Паню увидел, поговорили обо всём, простились, и она ушла навсегда. Сейчас ей хорошо.