Отлично!
— Вы очень великодушны, сэр, — сказал Даг, — и я вам весьма благодарен…
— Спасибо, отец, — перебила я мужа. — Пойдем, Даг, прогуляемся, я покажу тебе, где это.
— Но… — начал Даг.
— Наденьте резиновые сапоги, — предупредила мама. — На среднем поле трава не кошена, а утром был ливень.
Четвертое из маленьких полей отца представляло собой неказистый участок треугольной формы. Широкий на вершине холма, спускаясь по крутому склону, он сужался в своем основании до ширины выходящих на дорогу ржавых ворот, в которые он упирался. Для сельскохозяйственных нужд эти земли были непригодны, зато идеально подходили для застройки. Если построить дом на вершине холма, мы с трех сторон будем видеть всю округу до самого горизонта.
— Ты хоть понимаешь, что цена ему почти восемьдесят тысяч? — спросила я.
— Да гори он синим пламенем. Это безумие, — сказал Даг.
— Может, и безумие, зато нам его отдают даром, ты не согласен?
— Нет, дорогая. — Даг достал сигарету, последнюю в пачке. — Это безумие чистейшей воды.
Нужно было его убедить.
— Я знаю, тебе это трудно понять, Даг, ведь прежде я весьма нелестно отзывалась о родном крае. Но сейчас здесь и впрямь стало намного лучше.
— Да, — подтвердил Даг, — мне это трудно понять.
— И потом, если мы решим завести детей, нам во всех отношениях удобнее жить по соседству с моими родными. При необходимости детей можно будет оставлять с мамой или с Эшлинг. Живя здесь, наши дети будут играть на широких газонах, ходить в милую маленькую школу…
— Кататься на пони, — насмешливо вставил Даг.
— Да, и кататься на пони. Не понимаю, что в этом смешного.
Даг затянулся сигаретой и расхохотался.
— Ладно, умник, — не унималась я. — А ты не подумал, какой домину можно здесь отгрохать за триста тысяч? В Клонтарфе[32] за эти деньги мы не купим и жалкой хижины. Причем когда строишь сам для себя, твой дом приобретает индивидуальность. Я это поняла, когда увидела дом Эшлинг. В основном все дома типовые, стандартной планировки, безликие. А вот когда начинаешь строить свое жилье с нуля, в нем проявляется твоя душа. Неужели не понимаешь?
— Нет, дорогая, не понимаю и не хочу понимать, — ответил Даг. — Я отправился за тридевять земель, чтобы жить в Дублине, как мы и решили. Теперь не прошло и трех недель, как ты хочешь все изменить. Я уже исчерпал свой лимит уступок. Покинул друзей. Покинул родных. К тому же, как тебе известно, в Кэрнсе зимой теплее, чем здесь летом. Не хватало еще, чтоб мы в июле ходили в резиновых сапогах. Черта с два!
— Что ж… — протянула я. В его словах был свой резон.
— Я только-только начал привыкать к Дублину. К тому же завтра у меня собеседование, и я имею все шансы получить отличную работу.
— Ну да, — промолвила я со слезами на глазах.
Даг покачал головой.
— Пойдем, — сказал он, протягивая мне руку. — Пора возвращаться.
Мы поплелись по полю, заросшему высоким райграсом. Я тихо всхлипывала. Плакали мои мечты. Не будет у меня дома площадью 2500 квадратных футов. Не считая зимнего сада. Самое большее, на что я могу рассчитывать, это две ванные — в лучшем случае.
Когда мы вернулись к дому родителей, Даг прямиком направился к нашему арендованному автомобилю.
— Сгоняю быстренько в Баллинамор, — сказал он, — куплю сигарет.
Мне предстояло одной войти в дом и сообщить наше решение.
Эшлинг с Майклом все еще были у родителей. Они выжидательно смотрели на меня.
— Ну что? — спросила Эшлинг еще до того, как я сняла резиновые сапоги.
Я мотнула головой.
— Ха! — фыркнула она. — Я так и знала, что наша светская львица сочтет это ниже своего достоинства. Так и знала!
Реакция отца была не столь бурной, но тоже уничижительной.
— Другого от тебя я не ждал, — буркнул он.
Майкл, ничего не сказав, уткнулся в газету.
— Так чем тебе не понравился участок? — спросила Эшлинг. Вот стерва! Лучше б рожала скорее.
— Эшлинг, помолчи минутку, — вмешалась мама, — ну что ты на нее напала? Возможно, это Даг против. Мы же не знаем. Дай ей все объяснить.