При замахе головка клюшки набирает скорость 90 миль в час. Если я нанес удар правильно, это ускорение передалось мячу. Благодаря своей малой массе мяч полетел в темноту под углом примерно 35 градусов со скоростью 140 миль в час. Спустя семь секунд я услышал вдалеке, на расстоянии двухсот ярдов, глухой стук. Мяч упал на землю или в кусты. Или ударился о камень. Может, угодил в корову. Но не в окно и не в человека. Мы жили на самом краю городка, и в том направлении, куда я запустил мяч, до самого озера простиралась болотистая пустошь, поросшая камышом и рододендроном. Можно было не бояться, что я что-нибудь разобью или кому-то нанесу травму.
Вжжих! Я ударил еще по одному мячу, но ударил плохо. Возможно, головой шевельнул или в момент удара стоял в неправильной позе. В общем, мне и в самом деле не мешало бы потренироваться на настоящем поле для гольфа. Правда, жена моя не очень-то приветствует это мое увлечение. И не только это.
Познакомились мы четырнадцать лет назад — на одной вечеринке. Медленно танцевали под быструю музыку и, пьяные, вальсировали всю дорогу до ее дома. Ее соседка по квартире уже спала в их общей спальне, поэтому мы легли на диване. Целый час щупали друг друга через одежду, потом наконец разделись до нижнего белья. Не снимая трусов, сумели одновременно достичь оргазма. Так начался счастливейший период моей жизни.
Нет таких высокопарных выражений о любви, которые я не употребил бы, описывая ту раннюю пору наших отношений. Мы были студентами, по расписанию у нас было всего восемь лекций в неделю. Мы много гуляли по паркам и набережным. Если появлялась возможность, занимались сексом — в лесу, на пляже, даже в туалете поезда. По ночам, отказываясь от комфортного отдыха, теснились вдвоем на односпальной кровати — так было романтичнее.
Я слишком долго тянул с предложением руки и сердца. Решился на это лишь спустя шесть лет, когда от первоначальной страсти не осталось и следа. Я ждал того дня (как поется в песнях), когда буду знать наверняка, что она — моя суженая. Этого не произошло. Наши надежды и уверенность в том, что мы созданы друг для друга (которые неизменно сопутствовали нам на раннем этапе отношений), подорвали ссоры.
Одной из частых причин наших ссор был секс. Мы стали меньше заниматься сексом, и без былого энтузиазма. Но это потому, что вечерами она писала диплом. А днем работала. Немудрено, что она уставала. После выпускных экзаменов все должно было наладиться само собой.
Все наши знакомые выходили замуж и женились. Значит, и нам пора. Время пришло. Я сделал ей предложение.
В день свадьбы я запаниковал. Церемония бракосочетания была назначена на три часа дня, так что у меня было время подумать. Я чувствовал, что совершаю ошибку. Два моих шафера убедили меня, что лучше бы мне не шататься по гостинице, а выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Они привели меня на находившееся рядом поле для гольфа. Я впервые взял в руки клюшку, но сосредоточиться не мог. Запулив с десяток мячей в «бурьян», я устремился прочь с шестой позиции, сообщив, что свадьба отменяется.
— Но ведь она такая лапочка! — крикнул мне вслед один из шаферов.
— Все так считают, — подтвердил второй.
Я все-таки пошел к алтарю, выстоял церемонию, хотя все время чувствовал какую-то тяжесть в груди. Первый раз мы с женой оказались одни в отеле перед самым банкетом. Нам пришлось вернуться в номер люкс, чтобы забрать фотоаппарат, который ее сестра забыла в своем плаще. Это была первая наша возможность убежать от гостей. Когда мы поднялись в номер, жена стала ныть по поводу того, что ее искусственный загар слишком темен, а сестра — совершенно ненадежный человек: «Не смогла выполнить пустяковое поручение — и это в такой-то день!» Я сказал, что даже не заметил, что у нее искусственный загар, и попросил показать плащ сестры. Когда я обернулся, моя жена уже до пояса спустила верхнюю часть платья, обнажив грудь.
— Вот, смотри, — обратилась ко мне она, — видишь разницу между моей обычной кожей и той, что покрыта искусственным загаром? Я же сказала женщине в салоне, что мне нужен легкий загар, только чтобы затушевать бледность. А она психанула из-за того, что я не стала снимать бюстгальтер без бретелек. Наверно, из вредности передержала меня в камере.
Да. На ее плечах, руках, шее, лице и впрямь лежал оранжево-коричневатый налет, а груди оставались белыми. Боже, до чего же они восхитительны! Боже, как она сексуальна! Я охнул, чувствуя, как тяжесть отпускает мою грудь. Бросив фотоаппарат, я направился к своей жене. Решительным шагом.