Вечером того дня, когда моей жене сняли швы, мы занимались сексом, и моя жена впервые за долгое время испытала оргазм.
— Не старайся, — сказала она, в то время как я выписывал языком маленькие круги, — ничего не выйдет.
Но я не отступил и в кои-то веки оказался прав. Она испытала оргазм, потом еще несколько раз подряд. После оргазма она минут пять не могла отдышаться. Прошло еще какое-то время, прежде чем к ней вернулся дар речи.
— Большое спасибо, — поблагодарила она меня.
Как ни досадно, но это был очередной ложный рассвет, который вовсе не привел к всплеску сексуальной активности. Напротив, моя жена начала почти открыто избегать меня. Стала укладываться спать немыслимо рано — в девять часов. Как раз тогда, когда я смотрел что-нибудь приличное по телевизору. Едва начинались титры, я тут же бежал наверх, в спальню, но там свет был выключен, а жена мирно посапывала.
Я отказался от просмотра вечерних передач, но она изменила тактику.
Собираясь лечь пораньше, я узнавал, что ей непременно нужно посмотреть какую-то криминальную драму. Я ждал ее в постели до полуночи, борясь со сном. Иногда не выдерживал и отключался. Иногда дожидался, но она, в благодарность за мое терпение, зевая, говорила:
— Дорогой, боюсь, я должна сказать «нет». Уже слишком поздно.
За день до розыгрыша Кубка жена «напомнила» мне, что завтра мы идем на крестины ребенка еще одной ее сестры. Оказывается, это было отмечено на настенном календаре, который моя жена повесила недавно — дабы еще больше упорядочить нашу семейную жизнь. Разве я не видел? Нет. Я кипел от злости. Метал громы и молнии. Но смирился с судьбой.
В тот вечер мы оба бодрствовали в одной постели.
— Прошу тебя, не надо, — сказала моя жена в тысячу первый раз.
— Что не надо? — вопросом на вопрос ответил я, тоже в тысячу первый раз.
— Не приставай.
— Почему?
— Потому что… — начала она и умолкла. — Да не почему.
— Уу? — растерянно произнес я, сбитый с толку ее новой тактикой.
— Нет никаких «потому что». Причины нет. Да и зачем нужны какие-то причины? Почему я всегда должна что-то объяснять? Почему это всегда моя вина? Почему я всегда должна оправдываться? Я просто не хочу. Уже давно. И не думаю, что захочу в скором времени. Ты только представь, каково это… заниматься… этим… когда у тебя нет желания? Признаюсь, это не очень приятно. В любом случае, ты так быстро кончаешь, что тебя вполне устроила бы и надувная кукла! Я рассказала Колетте про твои ежедневные приставания, и она считает, что ты слишком много требуешь. У Фрэнка потребность в сексе появляется лишь раз в две недели, и их обоих это вполне устраивает. Хотя, Бог свидетель, я могу прямо сказать, что, если мне вообще больше не придется заниматься сексом, я от этого много не потеряю.
Надувная кукла!
Обсуждала с Колеттой!
Никогда больше не заниматься сексом!
Наверно, вид у меня был ошеломленный, потому что она перешла на примирительный тон:
— С другой стороны, я признаю очевидное. Тебе секс по-прежнему нужен. Для здоровья. Или еще для чего-то. Я уважаю твои желания. И потому хочу предложить тебе компромисс.
Я ее не перебивал — все еще никак не мог оправиться от шока.
— Хоть секс меня и не интересует, я готова удовлетворять твои потребности раз в две недели на следующих условиях.
Умелая переговорщица, моя жена принялась излагать условия:
— Во-первых, ни в какие другие дни ты не требуешь от меня исполнения супружеских обязанностей. Во-вторых, никаких нелепых позиций, которые ты иногда пытаешься со мной пробовать.
Честно говоря, я не знал, что сказать, и потому лишь едва заметно кивнул.
— Вот и чудесно, дорогой. — Она широко улыбнулась. — Прямо камень с души свалился!
Быстро обняв меня, она отвернула одеяло, под которым я лежал нагишом.
— Что касается сегодняшнего дня, — добавила она, — по-моему, ты не совсем готов.
У меня и впрямь пропало всякое желание.
На следующий день я встал рано, взял свой инвентарь для игры в гольф. Жена поджидала меня в холле, игриво размахивая пояском халата.
— По-моему, ты кое о чем забыл, дорогой! — сказала она со смехом. Бодрая и веселая, как ни в чем не бывало, она обозначила в воздухе кавычки. — Вспо-ми-най! Моя сестра? Ее ребенок? Крестины?
Я ответил почти столь же остроумно:
— Пошла ты к черту со своими долбаными крестинами.