Ответь, Коннор, ответь…
Где-то в ночи, в пустоте, раздалось несколько телефонных звонков. Николь поняла, что Коннор не ответит и что она проиграла битву. Одной ей не удастся удержать мужа.
В гостиной Марк опять лег на диван и проспал еще несколько часов.
Он поднялся на рассвете, взял в гардеробной свою спортивную сумку, сунул туда одеяло, ветровку, пакеты с сухарями и несколько бутылок алкоголя.
Николь добавила ко всему этому телефон, запасной аккумулятор и зарядное устройство.
— Если ты вдруг решишь позвонить Коннору или я захочу связаться с тобой…
Когда Марк открыл дверь дома, снег уже прекратился, и первые проблески дня окрашивали город голубоватым отсветом.
Как только он шагнул на снежное покрывало, из-за урны, как по мановению волшебной палочки, возник черный лабрадор, издав радостный лай. Марк почесал его за ухом в знак признательности. Он подул на замерзшие руки, повесил на плечо сумку и пошел в сторону Бруклинского моста.
На пороге своего дома Николь смотрела вслед мужчине своей жизни, который уходил от нее в раннее утро. Тогда она вышла на середину улицы и закричала:
— Ты мне нужен!
Как оглушенный, он обернулся в десяти метрах от нее, слабо пошевелился и развел в стороны руки, будто хотел сказать: «Мне жаль».
И исчез за углом.
3
Некто, похожий на меня
Жизнь — это ожерелье страхов.
«Девушка, которая мечтала о канистре бензина и спичке»
Кабинет доктора Коннора Мак-Коя располагался в одной из стеклянных башен престижного Тайм-Уорнер-центра на западной окраине Централ-парка.
Коннор очень гордился этим: все было задумано так, чтобы пациенты чувствовали себя комфортно и получали прекрасное обслуживание.
Благодаря рекомендациям бывших пациентов клиентура Коннора не переставала увеличиваться, хотя его не совсем традиционные методы лечения были не по душе всем его коллегам.
Этой рождественской ночью он все еще был в своем кабинете, изучал историю болезни одного пациента. Мак-Кой подавил зевок и бросил взгляд на часы.
Половина второго ночи.
Все равно его никто не ждал. Коннор жил только работой, у него не было ни подруги, ни семьи. Он организовал свой первый кабинет с Марком Хэтэуэем, другом детства. Оба страстно любили психологию, оба выросли в неблагополучном квартале Чикаго. Оба уже не понаслышке знали, что такое страдание, и решили направить всю свою энергию и знания на создание новых методов терапевтического лечения. Их успех был сногсшибательным. Но с Марком произошло несчастье. Коннор, как только мог, изо всех сил поддерживал его. Даже когда полиция опустила руки, он вместе с другом проводил расследование по поводу исчезновения его дочери. Но это не помогло — и Марк исчез, раздавленный горем. Бегство соратника повергло Коннора в полную растерянность. Он не только потерял лучшего друга — его постигла тем самым и самая крупная профессиональная неудача.
Чтобы отогнать тяжелые воспоминания, Коннор встал с кресла и налил себе остатки неразбавленного виски.
«Счастливого Рождества!» — сказал он своему отражению в зеркале, поднимая стакан.
Волшебный свет наполнял отделанную прозрачными панелями комнату, выходящую в парк. Вид из окна был потрясающим. А здесь, внутри, все строго, без излишеств. На металлической полке — две скульптуры в стиле Джакометти[14] словно устремлялись в пространство, на стене — монохромная картина Роберта Римана,[15] вызывающая недоумение у тех, кто видел в ней только белый квадрат. А Коннора полотно завораживало своими почти неуловимыми колебаниями света.
Догадаться о невидимом, видеть за гранью вероятного…
Это и есть суть его профессии.
Со стаканом в руке доктор просмотрел несколько снимков на экране своего ноутбука. Это была подборка церебральных рентгенограмм, представляющая участок мозга одного из его пациентов. Каждый раз, наблюдая подобные изображения, Коннор изумлялся.
Страдание, любовь, ощущение счастья или несчастья — все происходило там, в тайнах нашего мозга, среди миллиардов нейронов. Желание, память, страх, агрессивность, мысль, сон зависели не в последнюю очередь от выделения организмом различных химических веществ, нейротрансмиттеров, призванных переносить послания от одного нейрона к другому. Увлеченный последними достижениями науки о мозге, Коннор был одним из первооткрывателей анализа биологических причин депрессии. Исследование, которым он занимался, показывало, например, что если у пациента укороченная форма передающегося по наследству гена, то он предрасположен к депрессии или самоубийству. Люди с рождения предстают неравными перед лицом жизненных испытаний.
12
14