Мария Александровна была рада принять дорогих гостей у себя дома. Она не стала донимать Снежану расспросами, почему та не давала о себе знать, просто приняла это как данность. Да и было бы глупо обижаться на мать своих внуков.
Похоронив парня, девушка уехала, чтобы начать новую жизнь и поскорее освободиться от скорбных воспоминаний. Однако, она не забыла оставить о себе весточку. Кто же знал, что записка попадёт на зуб соседскому псу?
Мать Ивана и сама долго отсутствовала, пока жила у дочери, приходя в себя, после операции на сердце. Возвращение сына вдохнуло в неё новые силы, а уж теперь, после знакомства с внуками, жизнь и вовсе заиграла яркими красками.
Незваная гостя явилась, когда подошло время десерта, изумительный вишнёвый пирог удался на славу и просто таял во рту. Дети поели с большим аппетитом, поблагодарили и попросились выйти из-за стола.
Поскольку Лиза была младше Вани и Маши на целых 5 лет, она вела себя более неугомонно, хоть и старалась копировать манеру поведения двоюродных брата и сестры. Когда прозвенел дверной звонок, глаза её загорелись:
— Бабуль, сиди, мы сами откроем.
— Вероника, пойди и ты посмотри, а то мало ли кто там?
Едва открылась дверь, Соня разъярённой фурией пролетела прямиком в гостиную, она была очень зла. Прикинув, что Иван уже вернулся из Москвы, она хотела устроить сюрприз и пробовала попасть к нему домой, воспользовавшись своими ключами, но не вышло.
Не прошло и 15 минут, как её тут же скрутили работники ЧОПа. Хозяин сменил замки и поставил жилище на сигнализацию, а сам поселился в доме у любимой женщины. Что самое ужасное, он не полетел на выручку взломщице, хотя, уже знал о налёте, поскольку оставлял контакты домашнего телефона Снежки.
В итоге, Софью отвезли в участок и долго мурыжили расспросами, как она докатилась до жизни такой. Она еле упросила отпустить, рассказав слёзную историю о женихе козле, бросившего её, чуть ли не накануне бракосочетания.
Почуяв, что сейчас грянет гром, Ника быстренько увела дочь и племянников на улицу, чтобы те не стали свидетелями грандиозного скандала. На вопрос, кто эта тётя, ответила, что, наверное, соседка, поселившаяся недавно. Мало ли какая малахольная могла забежать за солью или спичками?
— Мам, а почему она так кричит? — спросила Лиза, вприпрыжку спускаясь по лестнице.
— Наверное, наша бабушка квартиру ей затопила, — рассудил Иван младший.
— Как это, затопила?
— Кран может протекает? Я потом посмотрю вместе с папой, меня дед научил, что делать в случае протечки.
— Ох, Ванечка, какой ты у нас мастеровитый, весь в отца, — восхитилась Вероника, гладя племянника по голове.
— Да, мой брат всё умеет, а ещё, он на борьбу ходит, чтобы защищать меня и маму, — деловито заявила Маша.
— Да ты что? Как здорово, значит бабушку и меня с Лизой тоже защитит, при случае?
— Защитит, конечно, он не даёт в обиду слабых.
— Это радует, молодец, Ваня. А ты, Машенька, куда ходишь, если не секрет? — Ника старалась отвлечь детей, чтобы они забыли о недоразумении, которое случилось совсем недавно, ведь ещё неизвестно, чем там всё закончится.
— Я в музыкалку хожу, на скрипку, и в танцевальный кружок.
— Любишь скрипку?
— Терпеть не может, но бабуля не разрешает бросать, говорит, что она потом сама ей спасибо скажет, — засмеялся Иван.
— Зато я танцевать люблю, вот.
— Тоже хочу отдать Лизу на танцы, как думаешь, у неё получится?
— Получится, даже не сомневайтесь, она ещё молодая, косточки мягкие, — со всей серьёзностью ответила девочка, Ника лишь закивала головой, пряча улыбку.
— Пойдёмте в парк, немного погуляем, а потом в кафе зайдём, мороженое поедим, — предложила она.
— Ураа, значит, сегодня можно не спать днём? — возрадовалась Лиза.
— Можно, у нас же гости.
Вероника решила пока не возвращаться, всерьёз опасаясь, что Софья вошла в раж, с неё станется, не зря, с самого начала им с матерью не понравилась. Меж тем, истеричка орала так, словно её и впрямь затопили, испортив дорогой ремонт.
Она кипела от возмущения и даже постороннюю женщину, сидящую за столом, заметила не сразу, а вот Снежана быстро поняла, кто это может быть. Выйдя из-за стола, Иван крепко схватил Соню за руку и потянул к выходу. Та упиралась изо всех сил, матерясь, как портовый грузчик:
— Ты что себе позволяешь, дерьма кусок? Никогда не прощу этого унижения, да меня из-за тебя в ментовке продержали больше трёх часов, — дальше следовала непечатная речь, от которой уши непроизвольно сворачивались в трубочку.