— Погоди Фрол, — одернул его старик, а потом попытался пришлому гостю отповедь дать. — Ты купец человек не здешний. В наши дела не лезь.
— Так я и не лезу. Вам решать. — сразу дал попятную Семен Фомич. — Возничий мой спрашивал, ему и отвечаю.
— Ну коли так… а отчего мыслишь, что дело доброе?
— Так тут хитрость не великая. Ежели голод победить, то крестьян много больше станет. Вот сам и подумай, что выгоды больше даст — сейчас со ста крестьян по рублю драть или потом с тысячи да по полтине. Ведь и каждому крестьянину будет большое облегчение, и казне прибыток великий. Ну и нам, купцам, польза. Коли вас больше и легче живете, то и покупать всякое станете охотнее. Хоть платок, хоть еще что. Кругом польза.
Старик с этим Фролом переглянулись.
Что-то на пальцах посчитали.
Хмыкнули.
Но спорить не стали. И скептичность свою поубавили. Сильно поубавили. О южных благостных землях они тоже слышали. Как и о том, что степняков поприжали, а потому ныне там стало спокойнее…
Глава 5
1705 год, мая, 22. Москва
Алексей едва не опоздал к важному событию — спуску корабля на воду.
В Москве.
Морского.
Дивно, странно, но только здесь, на небольшой, но неплохо оборудованной речной верфи была возможность для его постройки. Не вообще морского корабля, а этого, конкретного.
Именно здесь строили галеры, которые позже разбирали и собирали в Воронеже во время второго азовского похода. И с тех пор не прекращали работать, обеспечивая растущие потребности речного флота. Иногда даже изготавливая галеры для Черноморского, Каспийского и Балтийского флотов. В оригинальной истории все судостроительные дела в этих краях затухли очень быстро. Петр переносил их поближе к морям. Но… тут сказался фактор Алексея. Он сумел убедить отца не совершать поспешных решений. А потом еще и сам немало усилий приложил к развитию этой верфи.
Ну а что?
Удобно.
Все под рукой. И рабочих в достатке. Действительно большие корабли здесь не строили. А даже крупные, полноразмерные галеры не великая сложность перетащить волоками куда следует.
Более-менее крупных верфей покамест в России было немного. Эта — московская. В Новгороде еще. Но там строили типовые баркасы. Массово. Переправляя их в Волго-Камский бассейн среди прочего, так как спрос на них оказался удивительно большим на фоне растущей экономики. В Пскове наладили выпуск понтонных парков, ограниченно. Из Воронежа верфь перенесли в Азов. Но там пока мало что строили из-за удаленности. Почти все ее мощности уходили на ремонт Черноморского флота. Ведь в этом варианте истории за ним следили, а не просто «настрогали» для галочки, бросив гнить.
И собственно все.
Еще Алексей хотел открыть верфи в Нижнем Новгороде, Павлограде и Архангельске. Но то было дело ближайшего будущего. И пока действовало только эти. Московская же, благодаря стараниям Алексея, оказалась самой хорошо оснащенной и с наиболее компетентными работниками. Поэтому тут передовой корабль возводить и взялись.
Впрочем, все это было сейчас не важно.
Прогремел салют.
Петр Алексеевич самолично выбил первый стопор. Следом рабочие ударили по остальным. И корпус корабля плавно слез по направляющим в воду Москвы-реки. Кормой вперед. После чего царь торжественно вручил награду корабельному мастеру и остальным отличившимся.
Все как обычно.
За исключением пары деталей. Так, перед салютом применили «английское новшество» — супруга государя разбила бутылку дорогого вина о форштевень. По предложению сына.
Самая идея заключалась в том, чтобы женщина, разбивающая бутылку с вином, считалась крестной матерью корабля. И всего его экипажа. Принимая своего рода патронаж. А мужчина, начинающий спуск — крестным отцом. С теми же функциями. Поэтому люди на такую роль подбираться должны были влиятельные и состоятельные. В данном случае, зачиная традицию, ими стали царь с царицей.
Но это — первое новшество.
Второе заключалось в том, что после завершения награждения на корабль вносилась икона святого, в день которого корабль на воду и спускался. С тем, чтобы храниться на борту до самого конца службы. Выступая небесным покровителем.
Алексей, несмотря на свою реформаторскую деятельность, старался сохранять с патриархатом если не теплые, то деловые отношения. И углядев возможность, вполне охотно сделал определенный реверанс в сторону церкви. Ему это ничего не стоило, а им было приятно.