— Разумно. Мда. Даже страшно представить, сколько по земле его детей уже бегает. — задумчиво произнес царевич. — Сотни две или три, не меньше. Как думаешь?
— Ты так спокойно об этом говоришь?
— Мой отец не сдержан в этой страсти. Изменить это нельзя, поэтому остается только принять. — пожал плечами парень. — У всех свои недостатки.
Помолчали.
Алексей встал.
Подошел к Миледи и, присев на край стола прямо перед ней, чуть наклонился, заглядывая ей в глаза. Благо, что ростом пошел в отца и вымахал уже знатно.
— С тех пор как бабка моя преставилась, тебе поступали хоть какие-то весточки о сыне? — спросил он, очень пристально смотря на женщину перед собой и ловя ее мимические реакции. Даже самые ничтожные.
— Нет.
— Она всегда лично их передавала? Никогда никого не посылала?
— Лично. И только с глазу на глаз.
— Хорошо. — произнес Алексей. И направился на свое место. — Ступай. Это все.
— Ты только об этом хотел поговорить?
— Да.
Арина встала.
Сделала несколько шагов.
— А маме моей что конкретно сказали? — спросил царевич ее, кидая вопрос в спину. — Правду? Или что?
Та замерла.
Чуть помедлила с ответом, но, после некоторой паузы произнесла:
— Что ребенок родился мертвым.
— И мама согласилась на то, чтобы ты стала кормилицей? — неподдельно удивился царевич.
— А ее никто не спрашивал. Все решала Наталья Кирилловна.
— Но она пыталась тебя отвадить?
— Пыталась. Первый год. Как второй раз понесла — успокоилась…
На этом и разошлись.
Мутная история. Очень мутная.
Но кое-что прояснилось… Во всяком случае — появилась вполне рабочая версия. Если Арину и шантажируют, то понятно — чем. А значит, что? Правильно. Ему нужно выяснить судьбу того ребенка. И начнет он с документов Натальи Кирилловны. С ее переписки с устойчивыми контрагентами. У Миледи не было доступа к этим документам. А у него он был…
Царевич немного посидел.
Подумал.
Прокручивая их разговор.
После чего махнул рукой и отправился к отцу — на совещание. Прихватив папочку. Из Речи Посполитой и Великой порты поступали очень нехорошие сведения…
—… таким образом, — продолжал Алексей, — есть все основания считать, что эти две державы готовятся к войне с нами. Мы на них нападать не собираемся. Это очевидно. Они, ежели чин по чину, тоже. Иначе не стали бы готовить общественное мнение таким образом. Значит нас ждут какие-нибудь пакости-провокации, которые «вынудят» их начать войну. Как говорится — скрепя сердце.
— Неужели Нарва и Выборг их ничему не научили?
— Скорее всего именно Нарва и Выборг их и спровоцировали. Они испугались нашего слишком быстрого усиления. Насколько я понимаю — эта грядущая война имеет только одну цель — сдерживание.
— Это как? — удивился Меншиков.
— Чтобы мы замедлились, а лучше остановились в развитии. После завершения войны с Речью Посполитой в 1667 году Алексей Михайлович оказался в очень сложном положении в плане денег. Казна была пуста. Что породило на последующие несколько десятилетий великие сложности и полный разлад армии к моменту воцарения моего отца. Мы по сути воссоздаем армию заново. Рискну предположить, что они хотят провернуть что-то похожее.
— Или хуже, — буркнул Ромодановский.
— Или хуже, — охотно согласился с ним Алексей. — Поэтому нам нужно отчаянно спешить. Сколько у нас времени — не знаю.
— В этом году они не начнут войну. — твердо произнес Василий Голицын.
— Почему ты так считаешь? — осведомился Петр.
— Им нужно время что-то подготовиться. Ляхи и литвины очень долги в своих решениях. Если будет устроена через пакость им несколько месяцев потребуется что-то провести реакцию на нее через Сейм. Сначала собрать сеймики. Там выбрать делегатов. Дать им наставления. Потом из них собрать Сейм. Долго на нем ругаться… А потом начать собирать армию. Это несколько месяцев. Сверху. К тому времени, что уйдет на разогрев людей. Мыслю, что в этом году, если и соберут армию, то к концу лета. Может быть. Половину. А оно так надо под конец кампании собирать армию? Упражнения ей чинить они вряд ли станут. Так что, мыслю, этот год у нас есть.
— Резонно, — согласился с ним царь. — Затянуть это нельзя?
— У нас нет достаточно значимой агентуры в этих странах. — вместо Голицына ответил царевич. — И я бы на успех таких попыток не рассчитывал. Узнать, что происходит — да. Но влиять. Здесь, увы, у нас все плохо. Очень плохо.