6 января ночью мы всплыли в 22 часа, когда находившаяся в дозоре авиация, по нашему мнению, должна была возвращаться на базу. Около 22 час. 30 мин. на экране приемника радиолокационной станции появилось несколько изображений самолетов, а наблюдатели донесли о темных силуэтах с наветренной стороны на расстоянии примерно 140 м. Возможно, это были корабли. Мы произвели срочное погружение, не дождавшись полного уточнения обстановки, и, хотя шумопеленгаторы не указывали на присутствие кораблей, продолжали оставаться в подводном положении до 4 час. утра. День нашей атаки приближался. Наступило 9 января.
Впоследствии мы узнали, что в этот день противник начал высадку десанта в заливе Лингаен, на Лусоне, главном острове Филиппин.
Мы получили донесение о результатах разведки о. Гуам нашей авиацией. Однако в нем ничего не было сказано о кораблях противника, и это нас несколько обеспокоило. Дело в том, что, согласно ранее полученным данным, на якоре у о. Гуам находились авианосец и 60–70 других кораблей и судов. Поэтому мы питали надежду на то, что там все еще находились 1–2 крупных корабля.
10 января от командующего флотом поступил приказ произвести атаку в соответствии с разработанным планом. Я сообщил об этом приказе водителям торпед. В 2 часа 11 января, обнаружив след отработанных газов самолета, летевшего на близком расстоянии от нашей подводной лодки, мы немедленно погрузились. Обычно мы могли определить время прибытия и вылета самолетов противника путем радиоперехвата; мы не предполагали, что самолет появится в такое время. Возможно, что это был самолет связи с о-вов Улити. Во всяком случае, по нашим расчетам, на этом курсе не должно было быть вражеского самолета. С 6 января мы наблюдали много кораблей и самолетов противника, сами же верили в то, что оставались незамеченными. Если бы противник вел серьезный поиск, мы не смогли бы пройти незамеченными. Вместе с тем мы убедились, что особенно надеяться на свою радиолокационную станцию обнаружения воздушных целей нельзя.
11 января около 9 час. мы услышали шумы проходящего судна. Очевидно, торговое судно (с поршневыми машинами) следовало без охранения. А это уже указывало на то, что противник не располагал сведениями о нашем приближении. Через 2 часа мы достигли точки, из которой обычно виден Гуам. Осторожно подняв перископ, я вначале подумал, что видневшиеся вдали очертания были не чем иным, как облаком, однако более пристальное наблюдение показало, что это действительно Гуам. Штурман блестяще сделал прокладку, но до острова еще оставалось 26 миль.
Я показал цель водителям торпед, и вслед за этим мы погрузились и направились к месту их выпуска. Время от времени мы слышали шумы винтов проходящих мимо нас торговых судов, но все они следовали без охранения. Противник ничего не подозревал. В сумерках мы снова подняли перископ, однако из-за шторма ничего обнаружить не удалось.
В 21 час мы обнаружили большой транспорт, проходивший очень близко от нас, однако не атаковали его, так как это нам было запрещено. От следования зигзагом мы уже отказались. В этот вечер за ужином мы выпили за здоровье водителей торпед и предложили тост за их успех.
В 21 час 43 мин. всплыли. Теперь лодка находилась в 11 милях западнее бухты Апра (о. Гуам). Надводным ходом со скоростью 7 узлов мы направились в точку выпуска человеко-торпед. Проверили окончательно торпеды. Спустя 13 мин. после нашего всплытия командир радиотехнической боевой части доложил, что перехвачена телеграмма противника с Гуама, в которой сообщалось об обнаружении вблизи острова подозрительного корабля. Неужели речь шла о нашей лодке? Нам еще предстояло идти целых 2 часа. Ничего не оставалось, как продолжать следовать к цели.
Воздушная разведка, проведенная 9 января, обнаружила в бухте о. Гуам 20 больших и 40 малых транспортов, а также 4 плавучих дока, которые, конечно, в сравнении с крупными военными кораблями были не слишком важными объектами.
Можно было действительно посочувствовать водителям торпед, однако я посоветовал им искать наиболее крупные груженые транспорты. Кроме того, я пояснил им, что плавучий док, находившийся где-то в углу бухты, также представляет немаловажную цель. Далее я утешил их, говоря, что со времени последней воздушной разведки Гуама, проведенной 9 января, туда мог прибыть и какой-нибудь авианосец.
Один из офицеров-водителей торпед оставил записку следующего содержания, которое я запомнил надолго: «Я хотел знать все детали воздушной фоторазведки. Разве не является безответственным посылать нас в атаку, не дав нам никакого представления об обороне противника или обстановке внутри гавани?»