А она там уже есть, оказывается. Неудобно получается. И хорошо, если ты её поймал, когда вычитывал.
А если нет? Один раз повторение сойдёт – читатель нынче невнимательный пошёл, золотое слово может с одного раза и не взять. Но два и больше – тут уж самый невнимательный читатель насторожится – а не страдает ли гражданин писатель склерозом, раздутым эго и хроническим неуважением к окружающим?
Кстати, да – я уже дважды вписывал, а потом вычёркивал эту мысль. Так что это действительно проблема – особенно при больших объёмах текста. Впрочем, программисты тоже не помнят все свои строчки кода.
Что уж говорить о писателях.
Самомнительность
Чем дольше (но не обязательно – лучше) ты пишешь, тем больше ты о себе мнишь. Конечно, если тебе попадётся на жизненном пути качественный критик (или просто грамотный тролль), он прокатится по твоему раздутому самомнению только так. Но против таких как они, у таких как мы, нарастает защитная реакция, которая нивелирует эффект от их воздействия.
Меня так однажды крепко зацепило – какой-то начпис проехался по мне, что он, дескать, не въезжает в мои отсылки и цитаты. Что они слишком старые для него, продвинутого.
Очень хорошо, что он был аноним. А то отхватил бы сапогом по хребту только так. Я, конечно, в местечковом молодёжном сленге ориентируюсь не очень. Хотя бы потому, что он в разных местах разный. Ещё я плохо различаю русских рэперов и почти не рублю фишку шуточек из ВОТ, ВОВ и чем там ещё маргинальные мультиплеерщики развлекаются.
Но, чувак, культуру своей страны, хотя бы в общих чертах, надобно бы знать. Я не обязан разжёвывать все ёмкие фразы и переводить их на новояз только потому, что ты в школе плохо учился и серьёзных фильмов не смотрел.
К чему я этот пример привожу? К тому, что мы со своим творчеством оказываемся в позиции яжматерей, защищающих своих чад. И это правильно. Свои творческие завоевания надо защищать, а то всякий сопливый троллёнок будет об нас ноги вытирать.
А это вредно для самоуважения.
Но самые крепкие бои нам задают те, кто нас поддерживают. У них очень свой взгляд на вопрос. И чем дальше, тем меньше он с нашим совпадает. И весьма часто они пытаются навязать нам свою волю.
Но свою позицию надо отстаивать. И потому писать стоит только то, в чём уверен. И в случае чего – биться за это до упора.
Даже если потом это окажется ошибочным.
По одной простой причине – хорошо выходит только тогда, когда сам в это веришь. А если тебя размывают с подмысленной стороны, да и сам ты как-то не особо уверен – всё, можно выкидывать писанину в урну.
Так что, с одной стороны – либо возомнишь о себе невесть что, либо окажешься не в силах написать даже словечко без одобрительного окрика снаружи.
Прочие предубеждения, предрассудки и жизненные наблюдения
У меня есть две писательских особенности. На самом деле – больше, но я не все ещё поймал, выявил и кратко выразил.
Первое из них – «проклятие сороковой страницы».
Уж не помню, где вычитал, что сорок – неудачная цифра. Кто-то не отмечает свой сороковой день рождения, у кого-то проблема с сороковым медведем. У меня же проблема сороковой страницы.
Как это выглядит?
Где-то со страницы тридцать пятой начинаются необъяснимые траблы. До того дела могли идти хорошо, плохо, блестяще или отрывочно. Но теперь они перестают вообще хоть как-то быть.
Мёртвый штиль. Безветрие. Безвластие, анархия и пучина сомнений.
Приходится упираться остатком рога и тащить из болота бегемота каждый день и каждый час. И в случае успеха, где-то с сорок пятой по пятидесятую страницу этот эффект постепенно угасает. Штиль заканчивается, и текст бодро скачет к завершению и эффектной концовке.
Спойлер – не всегда.
Зачем приходится так мучаться? Потому как если не прикладывать к тексту таких усилий, он осядет мёртвым грузом, очередной мёртвой недоношенной вещью в себе. А это отнюдь не повышает твою самооценку и не ведёт к саморазвитию.
Особенно, когда таких вещей у тебя в архиве больше, чем законченного.
Предубеждение второе – до завершения текста помалкивай в тряпочку.
Уж не знаю почему, но если мне хочется довести текст до конца, приходится держать интригу до упора. И даже не намекать, что именно я сейчас пишу. Потому как стоит только раскрыть варежку – всё, весь пар уходит в свисток. И к дальнейшему написанию текста я уже подхожу охладевшим и пресыщенным.
Я и без этого к нему так часто подхожу. Но если разболтаю – так уж вообще.
Ах да! Есть ещё третье предубеждение. Я не могу начать повествование. Не в смысле того, что не могу подобрать первые слова эпизода. Тут я давно без комплексов – что хочу, то и ворочу.