— Мне ужасно хочется его видеть, — сказала m-lle Бибер. — Я его ни разу не видала. Он уж старик? — спросила она.
— Он высокий, немного седой, усы у него длинные и висят вот так, книзу, — отвечал я. — Он ужасно сильный...
— По-французски он хорошо говорит? — опять спросила она немного погодя.
— О да, — сказал я.
— Ужасно хочется его видеть... Бели бы мы встретили его, когда поедем на охоту!..
— А может, и встретим, — почему-то так, спроста, ответил я.
Мы стреляли в цель каждый день. Иногда даже дважды в день.
— Он, вы посмотрите, отлично будет стрелять, — уверяла m-lle Бибер, которая ходила стрелять с нами тоже всякий почти раз. — У него замечательно верный глаз.
Меня это радовало. Отец улыбался. Матушка покачивала сомнительно головой и только повторяла m-r Беке, чтобы он смотрел за мною.
— Боюсь я этой потехи, — говорила она.
M-lle Бибер сшила себе охотничий костюм — какую-то коротенькую юбочку, потом куртку и еще что-то. Наш сапожник «Петруша», очень почтенная особа лет пятидесяти, отличный пчелинец и потому любимец матушки, шил нам всем троим охотничьи сапоги.
Над m-lle Бибер слегка трунили, но она на это не обращала внимания, смеялась и сама. Все шло очень хорошо, все были веселы и ждали теперь вот только этих сапогов, чтобы ехать в Прудки за дупелями, которых там много, которых легче всего стрелять и которые там водятся по таким удобным местам, что ходить по ним — как по ковру...
Наконец были готовы и сапоги. «Петруша» принес их вечером. Мы их примеривали «на суконные чулки», и они все-таки были очень просторны.
— В воде сядут... это так и следует, — говорил мне «Петруша». — Вы их, сударь, потом, как с охоты приедете, всякий раз приказывайте салом свиным смазывать, а то ссыхаться будут...
M-lle Бибер сапоги примеривала в другой комнате, куда ходили смотреть эту примерку матушка с Анной Карловной, и там у них долго шел смех. Сапоги удались. «Петруше» дали водки, велели напоить его чаем. Завтра мы встанем чуть свет, нам запрягут линейку, и мы поедем в Прудки, то есть туда, за Прудки, где эти удивительные места для охоты...
Это «завтра» я никогда не забуду.
X
Утро было свежо, и со сна совсем даже и холодно было. Были, кажется, утренники — тот легкий морозец, который бьет гречиху и который у нас уж не редкость в августе. У крыльца стояла линейка[31], запряженная тройкой наших бурых лошадей, и на козлах сидел кучер Евтроп — здоровенный мужчина с огромной светло-русой бородой. Совсем уж одетые, мы вышли на крыльцо. M-lle Бибер сверх своего «костюма» — курточка и коротенькая юбочка с множеством складок, как у греков, албанцев, — накинула еще свою женскую тальму и, держа ружье в руках, села по одну, сторону линейки, а мы с m-r Беке по другую сторону. На козлы с нами сел лакей Никифор, тоже для чего-то надевший высокие сапоги. В руках у него было что-то завернуто в салфетку — провизия, как оказалось потом...
— Ну, трогай, — сказал Никифор.
Евтроп «тронул», и лошади побежали крупной, «машистой» рысью.
Мы скоро доехали до Прудков. Вот эта жалкая деревня. Вот сейчас за парком будет сад, за садом — усадьба, дом.
— «Места» (то есть места для охоты) по ту сторону, за рекой будут, — сказала Никифор, когда его кто-то спросил: «Где они?» — Это — уж проезжая дворовый поселок — версты полторы от усадьбы.
Проехали мы и усадьбу, то есть все эти амбары, конюшни, овчарни, и только завернули за угол, к саду, где нам должен был показаться барский дом, — навстречу нам вдруг, словно из земли, выросла целая кавалькада — всадников двадцать.
— Дяденька-с, — вдруг тихо, внятно, но испуганным голосом сказал Никифор.
Дядя, в охотничьем костюме, ехал впереди всех. В нескольких шагах позади — его охотники. Собак — видимо-невидимо, и на сворах и так просто бегут у их лошадей, целым стадом. Картина была очень красивая, но мы все почему-то невольно и смущенно переглянулись.
Поравнявшись с нами (проезд в этом месте был довольно узкий, и, чтобы дать им проехать, кучер остановил лошадей — мы стояли), дядя, в свою очередь, с изумлением смотрел на нас и тоже остановился.
— Сережа, это ты? — узнал он меня и спросил: — Куда это?
Никифор и Евтроп сидели на козлах без шапок, и кто-то из них отвечал ему, что мы едем на охоту, стрелять.
Я подтвердил их показания.
— А это кто ж с тобой? — продолжал он, указывая глазами на m-lle Бибер и m-r Беке.
Я сказал.
— Как, на охоту с гувернанткой? Боже мой, что же это такое! — рассмеялся он. — Я тоже еду на охоту — поедем со мной, моя будет позанятней. Другой раз такой, может быть, и в жизни не увидишь... Поворачивай за нами, — приказал он кучеру. Потом обернулся, сказал какому-то охотнику, чтоб он слезал с лошади и уступил ее мне.
31