Дверь громко хлопнула, и четкие шаги прошли к столу.
– Вот! Вы просили вам подготовить, – с вызовом прозвучал голос с легкой хрипотцой.
Гуров удивился. Значит, кто-то еще недолюбливает этого Гончаренко? Интересно, за что? Он обернулся и увидел молодого мужчину в светлых мятых брюках, мятой льняной рубашке и с красными глазами. Если бы не светлые волосы, мужчина выглядел бы страшно небритым. Любопытно, у них тут неряшество в моде или этому диву есть причины?
– А здороваться с представителями московского Главка у вас не принято? – поинтересовался Лев и стал ждать реакции визитера.
– Виноват, – сухо ответил Матурин, – по этой части у нас начальство, а я больше по оперативной работе.
– Ты… это, – хмуро попытался поставить подчиненного на место подполковник, – давай-ка тут без гонора. Ишь…
Что ишь, Гуров так и не услышал, но опытным глазом безошибочно угадал в этом небритом и невыспавшемся человеке настоящего оперативника. Наверняка после тяжелого ночного дежурства, поэтому и на взводе. Ему бы бумаги дописать, начальнику передать да поспать часика четыре. А он должен какие-то папки срочно носить да прогибаться перед московским чиновником. И не зря именно его Гончаренко с папкой вызвал.
– Разрешите идти, – по-военному отчеканил Матурин, но в струнку не вытянулся.
– Иди давай, – махнул рукой подполковник.
– Матурин! – окликнул сыщика Гуров, когда тот уже взялся за дверную ручку. – Вы сколько еще намерены пробыть в управлении?
– Примерно час! А потом, если позволите, я бы поспал немного после «ночи».
– Поспите. Но я попрошу вас все же дождаться меня в вашем кабинете. Надолго я вас не задержу.
Матурин кивнул и молча вышел.
– Чего это вы его? – не понял Гончаренко. – Хороший работник, но только… того. Если бы не его исключительные деловые качества, давно бы в участковые загнал. А так приходится терпеть. Воспитываешь его, воспитываешь! Опять пришлось звание задержать. Ему бы уже года два, как в майорах ходить. Сам виноват!
– Слушайте, Олег Сергеевич, а почему вы попросили принести вам сводку именно этого офицера?
– Ну-у, он ее готовил. Он же у нас по наркотикам работает…
– Хорошо, сводку я возьму с собой и посмотрю потом. Сейчас назовите мне номер кабинета, в котором работает Матурин.
– Хотите с ним лично поговорить? 24-й. Так я его сейчас сюда вызову!
– Отставить! – рявкнул Гуров. – Если мне будет нужна ваша помощь, я вам скажу. Группу я сформирую сам.
Гончаренко попытался что-то там пояснить ему в спину по поводу кадров, которые он знает лучше, но Лев ждать не стал. Он деловито прошел приемную, поймал за локоть какого-то лейтенантика, который посоветовал ему спуститься этажом ниже, где находится 24-й кабинет и капитан Матурин.
Гуров толкнул дверь и увидел три пары глаз, недовольно уставившихся на него. Матурин смотрел с некоторой обреченностью, а его двое коллег помоложе, которые не совсем были в курсе визита, явно готовы были нахамить. Полковник решил сразу расставить все точки над «i».
– Гуров Лев Иванович, – представился он, глядя на молодых сыщиков, – Главное Управление уголовного розыска МВД России. Мне нужно пообщаться с капитаном Матуриным, так что, парни, оставьте нас минут на двадцать. Если не трудно.
Опера поперхнулись, и их как ветром сдуло. Лев покачал головой: начальства никто не любит. Он повернул свободный стул и уселся на него, положив ногу на ногу.
– Как вас зовут, Матурин?
– Игорь Васильевич! А что привело вас в наше скромное учреждение, если не секрет?
– Я понимаю, что вы вымотались за время дежурства, но все же не стоит нарушать субординации. Как говорил Мюллер Штирлицу, я старше вас по возрасту и по званию. Поэтому не надо зарываться.
– Извините, – вяло ответил Матурин.
– Вот так-то лучше. Мне пояснили, что вы один из лучших сыщиков вашего управления и занимаетесь как раз теми вопросами, ради которых я сюда приехал. И этот отчет, – Гуров бросил на стол капитана папку, – тоже составляли вы. Так?
– Насчет отчета – так, а насчет остального не знаю, – рассмеялся Матурин.
– Значит, так, я уверен, что данная сводка или отчет составлены на скорую руку и для отписки начальству, – заявил Гуров, наблюдая, как лицо капитана наливается недовольством и даже злостью. – Я бы на вашем месте так же поступил. Поэтому! С сегодняшнего дня вы переходите в мое прямое подчинение. С текущими делами решим завтра утром. Мне нужны вы и еще один молодой сообразительный и энергичный сотрудник, желательно с хорошей физической подготовкой. Назовите мне этого кандидата и можете отправляться спать, скажем, до шести часов вечера.