Хозяйка дома пребывала на седьмом небе от счастья от одного вида человека, с которым изменила супругу. Но ведь граф сам виноват! А Гриша такой… Такой страстный… В особенности когда они проводят время tête-à-tête…
Взгляд графини упал на сидящего в кресле беллетриста Державина-Клеопатрова. Отойдя к Захару, ожидавшему указаний, она тихо произнесла:
– Подай ему чаю! А затем предложи отвести домой!
Захар почтительно кивнул и исчез. И почему этот несносный писака не остался дома! Ведь из-за него присутствующих стало ровно тринадцать – а графиня была суеверна. Но если он уедет домой, то их будет дюжина.
Хорошо, что Державин-Клеопатров притих и более не буянил. После того как графиня и поручик продемонстрировали собравшимся весь арсенал своих допустимых в свете амурных проказ, настало время снова привлечь внимание к мэтру Гийому.
Хлопнув в ладоши, графиня произнесла:
– Друзья, я уже говорила, что нас ожидает прелюбопытный ментальный эксперимент. Ведь так, мэтр? Пройдемте в салон!
Захар распахнул двери смежной с залой комнаты, окна которой были предусмотрительно завешаны черными шторами, а посередине стоял овальный стол, вокруг которого выстроились стулья с высокой спинкой. Стульев было двенадцать.
Графиня взглянула на беллетриста, который прикорнул в кресле в зале, кивнула Захару, и тот бесшумно закрыл двери, разделявшие салон и залу.
В салоне горели свечи, отражаясь в зеркале, висевшем на стене. По требованию мэтра огня в камине не разводили.
Гости опустились на стулья, и графиня почувствовала, как горячая рука поручика Юркевича скользнула по ее талии. Сердце отчаянно забилось.
– Слово вам, мэтр! – сказала графиня. Маленький смешной человечек поднялся со своего стула, и на стене возникла отбрасываемая им тень – огромная, горбатая, пугающая. Как будто не человек это был, а чудище.
– Мадам, месье! – произнес он тихо. – Ее сиятельство была столь добра, что пригласила меня к себе и просила устроить небольшой эксперимент.
Графиня почувствовала, как рука поручика стала забираться ей под юбки.
– Однако прошу вас запомнить: то, чему мы станем сейчас свидетелями, не шутка и относиться к этому надо крайне серьезно.
Шаловливая рука поручика добралась до резинки чулок графини.
– Настоятельно прошу никого не выходить из салона во время эксперимента.
– Это очень страшно? – пискнула дочка госпожи Чернозвоновой, а мэтр вдруг улыбнулся и сказал:
– Мадемуазель, уверяю вас – покуда я здесь, никому ничего не угрожает. И как бы страшно ни было, бояться совершенно нечего. Ибо я контролирую происходящее! Итак!
Он хлопнул в ладоши, и тут же все свечи, находящиеся в салоне, словно по команде погасли. Раздался женский визг, а рука поручика на мгновение замерла, а затем продолжила наступление.
– Дешевый трюк! Любой студент-химик вам такое может сварганить! – раздался давешний ворчливый голос.
Графиня еле сдерживалась, чтобы не застонать – поручик Юркевич знал свое дело. Но в этот момент раздался вкрадчивый голос мэтра Гийома:
– Прошу всех положить руки на стол. Причем если я говорю – всех, то я и имею в виду всех!
Поручик извлек руку из-под юбок графини.
– Положите их обеими ладонями вверх. Все сделали это? Нет, не все! Прошу сделать так, как я сказал!
Снова молчание, сопение, тихий скрип. В салоне было темно, хоть глаз выколи. Графине на мгновение показалось, что за ее спиной кто-то прошел. Стало по-настоящему жутко. А потом она подумала, что это мог быть мэтр или любой другой гость – если бы кто-то встал со стула и решил переместиться в салоне, другие бы этого просто не увидели!
До нее донесся слабый звук, словно кто-то приоткрыл дверь, ведущую в залу. Но нет, зачем кому-то выходить из салона? Хотя, быть может, какой-нибудь даме сделалось до такой степени не по себе, что она решила тайком выскользнуть прочь.
– Вы чувствуете тепло в ладонях? Оно растекается по вашему телу…
Графиня действительно ощутила тепло в ладонях, а потом поняла, что это рука поручика.
– А вот если я ощущаю холод? – спросил все тот же скептический бас.
Кто-то хихикнул. Мэтр снова хлопнул в ладоши, призывая присутствующих к порядку. А затем он хлопнул в ладоши еще раз, и свечи снова зажглись. Графиня обвела взглядом сидящих за столом. Нет, все на месте. А вот дверь в залу чуть приоткрыта, хотя она помнит, что Захар плотно закрывал ее.
Значило ли это, что, пока было темно, кто-то вышел в залу и вернулся обратно? В конце концов, ничто человеческое никому не чуждо – один из гостей возжелал воспользоваться уборной, не привлекая к этому факту чрезмерного внимания, посему и решил сделать это в тот момент, когда в салоне царила тьма египетская. А потом гость – или гостья – вернулся и занял прежнее место, забыв, однако, прикрыть дверь как следует…