– Четверть шестого утра, и женщины уже заняты хозяйственными делами, – Паттон посмотрел на разведчиков, потом на таинственного человека, которого отправил сюда президент. – Обстановка не кажется мне особенно угрожающей, – молодой первый лейтенант покачал головой. – Очень надеюсь, что в Вашингтоне знают, что они, черт возьми, делают.
Паттон отвернулся от полковника Томаса, защелкнул крышку карманных часов, потом повернулся и сел на большого чалого коня, беспокойно бьющего копытом.
– Лейтенант, приказания относительно женщин и детей остаются в силе?
Паттон опустил взгляд на второго лейтенанта Роберта Мак-Эфи, недавнего выпускника Вест-Пойнта, впервые участвующего в операции, потом снова на человека из Национального архива. Хмуро посмотрел на подчиненного и сердито покачал головой.
– Нет! Открывать огонь только при проявлениях явной враждебности. Женщин и детей нужно рассеять, если удастся. Наша главная цель – профессор Амброз и все мужчины боеспособного возраста в лагере. Я не стреляю в женщин и детей. Теперь отправляйтесь к своим солдатам, и давайте кончать с этим делом, – Паттон снова посмотрел на полковника. – Если хотите, полковник, подайте на меня рапорт. Я не стану убивать детей и женщин без внятного объяснения из Вашингтона, с какой целью это делается.
Томас, казалось, был ошеломлен.
– Лейтенант, вы командуете этой операцией… – начал было он, потом вдруг улыбнулся, – черт возьми, сынок, я бы тоже отказался выполнять этот приказ!
– Да, сэр, – сказал Мак-Эфи, переведя взгляд с Томаса на Паттона, не понимая этого препирательства между двумя офицерами.
– Полковник Томас, кто вы, черт возьми, на самом деле?! – спросил Паттон, понимая, что этот человек не просто армейский офицер.
– Просто солдат, прикомандированный к Национальному архиву, мой молодой лейтенант, и только. В сущности, никто.
Взглянув с сомнением на улыбающегося теперь Томаса, Паттон пришпорил коня и поскакал к передовым бойцам длинного строя кавалеристов, а Томас направился к арьергарду. Встав во главе стрелковой цепи, Паттон рассеянно потянулся к сабле, забыв, что приказал всем оставить это бесполезное в данном случае оружие, чтобы не бренчало. Потом поднял правую руку в перчатке и вытянул ее вперед, что означало сигнал к началу движения. К этой минуте туман окончательно рассеялся и на востоке появились первые лучи солнца.
– Эскадрон, рысью вперед, – приказал он не слишком громко.
Эскадрон Восьмого кавалерийского полка пошел вперед на рысях. Девяносто шесть человек вынули из чехлов винтовки «ли-энфилд» британского производства, Паттон достал из кобуры револьвер «кольт» сорок пятого калибра. Потом передумал и заменил его автоматическим пистолетом образца 1900 года. Строй спокойно двигался вперед, и теперь поместье было видно во всей своей красе. Тут солдаты поняли, что задача у них нелегкая.
– Горнист, трубить атаку!
Утренний сигнал горна был слышен по всей маленькой долине к югу от Рио-Гранде, когда солдаты Восьмого кавалерийского полка шли в атаку на поместье площадью в десять акров, носившее название «Врата погибели».
Профессор Лоренс Джексон Амброз стоял перед одной из камер, находящихся глубоко под землей поместья, и наблюдал за подопытным номер 197, сидящим в темном углу. Этот молодой человек был опустившимся пропойцей из злачного района в Ларедо, городке на другом берегу Рио-Гранде, как и еще четверо из десяти подопытных, находившихся под медицинским наблюдением. Профессор не отходил от камеры молодого человека после того, как ввел ему последнюю дозу в серии инъекций.
Амброз был одет в грязный белый халат, галстук под которым сбился набок. Седые волосы были взъерошены, в бороде запутались крошки от ужина. Глубокие шрамы на левой стороне лица, оставшиеся с той давней ночи в лондонском Ист-Энде, придавали ему постоянно сердитый вид. Одежда скрывала остальные полученные ожоги, некоторые из них так и не затянулись и время от времени кровоточили. Амброз едва услышал шаги спускающегося из усадьбы, находящейся двумя этажами выше. Дверь открылась, и профессор бросил взгляд на вошедшего.
Его слуга Раджан Сингх, сикх ростом шесть футов шесть дюймов[7], весивший значительно больше трехсот фунтов[8], выглядел, как всегда, великолепно. Синий тюрбан покрывал волосы; будучи распущенными, они спускались до бедер. В черной бороде светлели по бокам две полосы. Длинная белая куртка прикрывала ярко-синие брюки, делая сикха полной противоположностью Амброзу в росте, поведении, одежде и опрятности.