Поначалу Амброз застыл и не мог произнести ни слова. Ему и в голову не приходило, что слуга способен на такое предательство. Потом профессор отвернулся от Сингха и быстро вонзил иглу шприца себе в руку. Затем сделал шаг влево. Это неожиданное движение заставило Сингха шагнуть к нему, и он встал перед все еще открытой дверью камеры номер два.
– Прошу вас, профессор, положите шприц на стол!
Амброз хохотнул, при этом звуке по шее и рукам рослого слуги побежали мурашки. Потом Сингх увидел падение шприца, спрятанного в руке Амброза. Шприц – пустой – со стуком ударился о каменную плиту пола.
– Что вы сделали? – спросил Сингх и невольно сделал шаг назад, к открытой двери камеры.
– Я всегда делаю то, что нужно, мой старый друг, – сказал Амброз, слюна медленно потекла из левого уголка его рта по редкой бороде. Характерный тик, говорящий, что мышцы под кожей получают информацию от лобной доли мозга, начался на правой стороне лица и, казалось, распространялся на верхние лицевые мышцы, заставляя лоб пульсировать и увеличиваться. Профессор шагнул вправо, потом сделал быстрый шаг вперед, заставив Сингха подойти ближе к двери камеры. Амброз улыбнулся снова – некогда ровные зубы теперь были беспорядочными и редкими. Голубые глаза профессора в эту минуту оказались в красном ореоле кровеносных сосудов, лопнувших из-за участившегося сердцебиения. Он полез в карман лабораторного халата и вынул маленький блестящий предмет.
– Наглядный урок, мой старый друг, – проблема спасения непревзойденного солдата!
Он поднял небольшой ключ от замка, примыкающего ошейник подопытного номер два к цепи.
– Я убью вас, но не позволю выпустить эту тварь из камеры! Подопытные должны быть уничтожены, – сказал Сингх, взведя курок британского «уэбли».
– Выпустить их? – со смехом произнес Амброз.
Сингх увидел кровь, пробившуюся в расширившиеся промежутки между зубами профессора. Рукава халата все плотнее облегали руки Амброза. Ткань начинала рваться, увеличивающаяся правая сторона мозга начала посылать новые сигналы нервам, контролирующим движение, рост и силу мышц. Сингх уже знал, что тело Амброза сейчас начинает принимать оборонительные меры для выживания, как приказывал расширяющийся головной мозг и уже умирающий от передозировки продолговатый.
– Я сказал, что это наглядный урок тебе! Способность решать проблемы у самых сильных, самых беспощадных существ на свете. Им уже не нужен ключ, мой старый друг. В последнем протоколе все объясняется. Они отпирают и запирают замки на своих цепях уже после третьей серии уколов. Поэтому мне пришлось сменить замки у самых развитых. Теперь у них есть серьезные основания избегать захвата, как и у меня в Лондоне двадцать лет назад. Снадобье действует, Сингх, действует!
Сингх почувствовал, как екнуло сердце, когда до него дошел смысл слов Амброза. Потом замерло, когда он услышал, что дверь позади открылась. Закрыл глаза и внезапно понял, что делать, пока он не лишился жизни. Вскинул руку с револьвером и нажал на спуск.
Пуля попала Амброзу в грудь, отбросила его назад, и тут подопытный номер два прыгнул на спину слуги. Ударясь о стол, на котором лежали оставшиеся шприцы, профессор услышал рев зверя, впившегося зубами в шею Сингха. Амброз нагнулся и принялся собирать с пола оставшиеся дозы «Огня погибели». Посмотрел на рану в груди и увидел, что из нее хлещет кровь. Засмеялся, глядя, как поток крови, без которой невозможна жизнь, уменьшается до размеров тонкой струйки.
Быстро умирающий Амброз начал делать завершающие цикл инъекций уколы последним восьми пациентам, не обращая внимания на звуки, которые издавал подопытный номер два, делавший именно то, для чего он и был создан; функции мозга этого зверя начинали угасать – и он убивал, расчленял, разрывал. И хуже всего было то, что никак не входило в программу цикла насилия, которую профессор долго внедрял в своих подопытных, то, чего профессор и не мог себе представить – он пожирал труп только что убитого врага. Это был возврат к далеким первобытным дням, когда зверь сражался со зверем. Воздействие на функции мозга не только повышало коэффициент интеллекта; снадобье одновременно возвращало какую-то часть мозга к его исходному, звериному состоянию.
Джинн был выпущен из бутылки в мир, и на мексиканском ландшафте, где буйно растет чапараль[11], готова была вспыхнуть новая форма войны.
Живые против мертвых – и у мертвых было преимущество.