Наконец, он поднял второй стакан и осушил его, не сводя глаз со знаменитого писателя.
– Инспектор, эту проблему нужно решать немедленно, не дожидаясь…
Гневный взгляд остановил Стивенсона. Он понял, что полицейские делают дела в своем темпе, и он замедляется при столкновении с очевидной истиной. Роберт Льюис Стивенсон видел по глазам полисмена – тот поверил рассказу.
– Меня познакомил с этим джентльменом в Сан-Франциско три года назад мой друг, работающий в компании «Корвалис Ленз». Он доставил туда самый необычный набор линз, изготовленный этой компанией. Эти линзы были особым образом отшлифованы, скошены, отполированы по заказу этого человека для лабораторной работы. Линзы были так умело выполнены, что Амброз теперь видит те вещи, какие видел раньше только в своем воображении. Этот человек поистине открывает истоки самой мысли, назначение человеческого мозга и силы, скрытые в каждом из нас. Мой друг думал, что мне необходимо встретиться с профессором, потому что тот собирает совершенно уникальную и наиболее мощную систему для созерцания микроскопического мира. Заинтригованный, я решил познакомиться с ним и расширить поле моих поисков.
– И этот профессор Амброз был сговорчивым?
– Самым сговорчивым из всех, с кем я когда-либо сталкивался в деловом мире! Без умолку говорил о своей работе по изучению агрессии, возникающей естественным образом у всех животных. Профессор напугал меня до того, что мне пришлось ослабить в своей книге тему науки, иначе читатели просто не поняли бы меня. Он обладал способностью превращаться в нечто отличное от себя самого, и это, инспектор, было три года назад.
– И вы думаете, что ваш Джекил и Хайд – это мой Потрошитель? Вы это утверждаете, сэр?
– Он самый!
Эбберлайн пристально смотрел на писателя. Он был как никто опытен в распознавании лжи. И видел по поведению Стивенсона, что тот говорит правду – по крайней мере, насколько она известна ему самому.
– Как я уже сказал, мои письма были перехвачены. Я писал вам несколько раз, но не получал ответа. В конце концов, узнав о последней жертве Потрошителя, я решил прийти к вам.
– Почему же? – спросил Эбберлайн, продолжая выискивать приметы лжи в поведении Стивенсона.
– Потому что у меня наконец появилось доказательство, инспектор, – ответил Стивенсон и впервые за все время разговора улыбнулся, а Эбберлайн впервые увидел в лице и глазах этого человека изнурение. Писатель полез в карман и достал сложенную газету. Сглотнул и даже содрогнулся, раскрывая ее. – Это «Лондон таймс», но фотографию, которую я хочу показать, приобрели сотни газет во всем мире, и «Сан-Франциско кроникл» не стала исключением. Вот почему я и поспешил прийти.
Он придвинул газету к Эбберлайну, тот опустил взгляд на нее.
Эта фотография была уже широко известной. Снимок сделан утром после убийства Мери Келли. Эбберлайн увидел себя на месте преступления. И молча поднял взгляд на Стивенсона.
– Инспектор, человек, стоящий рядом с вами, – фотограф?
Эбберлайну не требовалось снова смотреть на зернистую фотографию; он знал, о ком говорит Стивенсон. То был полковник Черной стражи ее величества. Стивенсон указывал на человека, который следил за делом Потрошителя с самого начала.
– Этот человек три года назад следил за мной в Соединенных Штатах, и он же этим вечером обыскивал мою комнату!
– И вы полагаете, что дело Потрошителя, ваши Джекил с Хайдом и этот джентльмен смотаны в один аккуратный клубок? И что этот профессор Амброз создает чудовищ для каких-то целей?
Стивенсон выглядел сбитым с толку. Он закрыл глаза, думая, что не сумел убедить старшего инспектора.
– Когда я познакомился с ним, Амброз вплотную работал над применением своего медицинского снадобья в военных целях, это все, что я знаю. Единственное свидетельство, сохранившееся от моих исследований, – вот.
Стивенсон достал из кармана пиджака маленький носовой платок и, снова подозрительно оглядевшись, придвинул к Эбберлайну, однако тот не прикоснулся к нему. Тогда Стивенсон развернул сложенный платок, и Эбберлайн увидел квадратную плитку чего-то похожего на засохшую глину.
– Интересно, – сказал инспектор, не удостоив Стивенсона любезности податься вперед и рассмотреть эту вещь.
Роберт Льюис Стивенсон с раздраженным видом протянул руку, поднял платок и придвинул ближе к полицейскому.
– Знаете, что это?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Инспектор, это называется «барельеф», – Стивенсон не увидел в лице собеседника узнавания и как будто расстроился на краткий миг. – Это объявление. Или предостережение… или, может быть, просто добыча. Видите отверстие здесь, вверху? Это было отверстием, а теперь, через две тысячи триста лет, вещь сломалась. Это предостережение на пути отступления греков из Северной Индии. Здесь надпись на древнегреческом.