Он зацепил веревки на запястьях Моргана за массивный крюк и оставил его висеть, проследив, чтобы пальцы ног не касались пола. Покончив с этим, он отворил шкаф и достал из него ритуальные орудия. Жезл и котел, кинжал, пентаграмма, магические слова... каждое со смыслом и целью, в корне отличными от тех, что описывают эти идиоты Уэйт и Мэттерз в своих дурацких так называемых исследованиях. Их "Орден Золотой Зари" приглашал его стать своим членом в прошлом году, сразу по основании. Разумеется, он принял их предложение - только для того, чтобы расширить круг своих знакомств в высших сферах. Однако при мысли об их, с позволения сказать, изысканиях его разбирал смех.
Затем он достал старинную заклинательную доску с магическими картами символический ключ к чудовищным силам созидания и преображения, столетия назад скрытым в "Книге Тота" египетских фараонов. За ней последовали ветвь омелы для освящения клинка, открывающего кровь... и, наконец, большой, с толстым лезвием нож для отсечения головы жертвы... Несмотря на все теоретические познания, Лахли ни разу еще не исполнял подобного ритуала. Руки его дрожали от возбуждения, когда он раскладывал карты, бормоча над ними заклинания и вглядываясь в открывающийся рисунок. Висевшая за его спиной жертва очнулась и застонала.
Пора.
Он очистил клинок огнем, нарисовал с обеих его сторон омелой по магическому знаку, накинул на голову священный капюшон и повернулся к жертве. Морган уставился на него выпученными1 от страха, налитыми кровью глазами. Кадык на его горле задвигался, но с побелевших губ не слетело ни звука. Лахли сделал шаг к истекавшему холодным потом, подвешенному к священному дубу Одина юнцу, и тот наконец выдавил из себя слабый вопль. Морган задергался, но веревки держали его крепко.
Лахли откинул капюшон и улыбнулся прямо ему в лицо.
Синие глаза широко раскрылись от потрясения:
- Ты! - Моргана охватил ужас, но он вновь обрел способность говорить. Что я такого тебе сделал, Джонни? Пожалуйста... Эдди теперь твой, зачем тебе я? Я и так лишился места...
Лахли отвесил дурачку пощечину, и из глаз у того покатились слезы.
- Ублюдок маленький! Ты его шантажируешь, так?
Морган всхлипнул; от страха глаза его сделались совсем кроличьими. Джон Лахли коротко усмехнулся:
- Ну и дурак же ты, Морган. Ты только посмотри: обделался, как сосунок! Он погладил Моргана по мокрой от слез, украшенной багровым синяком щеке. Неужели ты надеялся, что Эдди ничего мне не скажет? Бедняга Эдди... Мозгов меньше, чем у улитки, но Эдди, слава Богу, мне верит и делает все, как я ему скажу. - Он усмехнулся. - Спиритический наставник будущего короля Англии! Я, малютка Морган, - первый в длинном ряду людей, что стоят за богатыми и власть имущими, нашептывая им на ухо то, во что им хочется верить, от имени звезд, богов и духов загробного мира. Так что, конечно же, стоило нашему славному Эдди получить твое послание, как он тотчас же бросился ко мне, умоляя ему помочь замять все это дело.
Паренек дрожал крупной дрожью, даже не пытаясь ничего отрицать. Конечно, признание не спасло бы его. Оно даже не облегчило бы ему тех мук, что были уготованы ему как плата за его замысел. Ужас снова вспыхнул в глазах Моргана, стекая по лицу каплями холодного пота. Пересохшие губы беззвучно шевелились.
- Ч-чего ты хочешь? - выдавил он наконец свистящим шепотом. - Клянусь, я уеду из Англии, вернусь в Кардифф... не скажу никому ни слова... Могу даже записаться матросом и уплыть в Гонконг...
- О нет, мой милый малютка Морган, - улыбнулся Лахли, придвинувшись ближе. - Это вряд ли. Неужели ты и правда веришь в то, что человек, в чьих руках будущий король Англии, пойдет на такую глупость? - Он потрепал Моргана по щеке. - Но в первую очередь, Морган, мне нужны четыре оставшихся письма.
Тот поперхнулся.
- У м-меня их н-нет...
- Да, я знаю, что у тебя их нет. - Он провел кончиком пальца по обнаженной груди Моргана. - У кого они, Морган? Скажи мне, и я, возможно, облегчу твои страдания.
Морган колебался, и Лахли отвесил ему еще пощечину, но не слишком сильно. Мальчишка заплакал, трясясь от страха.
- Она... она обещала рассказать констеблям... у меня не осталось ни пенни, только письма... дал ей половину, чтобы она отстала...
- Кто? - Новый удар был уже сильнее; на нежной коже остался красный след.
- Полли! - всхлипнул он. - Полли Николз... грязная, пьяная б...
- И что Полли Николз собирается делать с ними, а? - спросил Лахли, выкручивая самую чувствительную деталь его организма до тех пор, пока тот не взвыл от боли. - Покажет всем своим подругам? А сколько захотят они, а?
- Нет... нет, ничего не будет... все, что она знает, - это с моих слов, что они чего-то стоят...
Он ударил Моргана еще раз, достаточно сильно для того, чтобы рассечь ему губу.
- Безмозглый ублюдок! Ты и правда веришь, что она не полезет читать твои жалкие письма? Ты просто дурак, мой мальчик. Только не считай меня таким же!
Морган отчаянно замотал головой:
- Нет, Джонни, нет, ты не понимаешь: она не может прочесть их! Они не на английском!
От удивления Джон Лахли на мгновение лишился дара речи.
- Не на английском? - Он опомнился. - Что ты хочешь этим сказать - не на английском? У Эдди в жизни не хватит мозгов выучить еще один язык. Я удивляюсь еще, что он собственный знает, не говоря уже об иностранном. Ну же, Морган, ты мог бы придумать что-нибудь убедительнее.
Морган снова расплакался.
- Вот увидишь, я добуду их для тебя, Джонни, я покажу, они не по-английски! Они на валлийском; его наставник помогал ему...
Он отвесил этому скользкому лгунишке новую оплеуху, и голова Моргана дернулась.
- Не считай меня дураком!
- Ну пожалуйста! - всхлипнул Морган, шмыгая разбитым носом. - Это правда, зачем мне лгать тебе, Джонни, - сейчас, когда ты пообещал не делать мне больно, если я скажу правду? Ты должен поверить, прошу тебя...
Джон Лахли уже предвкушал наслаждение от того, как будет выбивать правду из этого маленького жалкого лгунишки.
Но Морган еще не прекратил свои причитания. В глазах, из которых по лицу катились крупные слезы, застыли мольба и отчаяние.