Джина зажмурилась, почти не в силах выносить взгляд этих черных, бездонных глаз.
- Что... о чем это вы?
Йанира провела кончиками пальцев по низу живота Джины, от чего тошнота, мучившая ее уже почти неделю, усилилась.
- Ты носишь его ребенка, - тихо сказала она. Свет в комнате словно померк, и Джине пришлось изо всех сил вцепиться в спинку кровати.
- Ты этого не знала? - продолжала пророчица еще мягче.
Кто-то придержал Джину за плечи, не дал ей упасть. "Боже праведный... так это у меня не от страха... ну да, и задержка... Господи, я отправляюсь в викторианский Лондон с папашиными убийцами на хвосте и ребенком Карла под сердцем..." Сколько им придется скрываться в Лондоне? Недели? Месяцы? Годы? "Я же не смогу выдавать себя за мужчину, с животом-то!" Но выбора у нее не было, и она знала это. Нанятые ее отцом убийцы будут искать перепуганную девчонку в обществе детектива, а не одинокого молодого человека с несколькими тяжелыми сундуками. Когда она вновь подняла голову, на нее встревожено смотрели не только Йанира, но и, как ни странно, Ноа Армстро.
- Вы... уверены?.. - выдавила из себя Джина.
Йанира отвела прядь волос со лба Джины.
- Бывает, ошибаюсь и я, дитя мое. Но в этом - да, совершенно уверена.
Джине хотелось съежиться калачиком и зареветь, спрятаться лет на десять двадцать, или чтобы ее обнимали, баюкали и обещали, что все будет хорошо. Увы, это было невозможно. Она снова встретилась взглядом с Йанирой.
- Они убьют нас всех, если смогут. - Она охватила себя руками за талию, словно оберегая ребенка, растущего где-то в ней. В ней зарождалось совершенно новое чувство: яростная решимость защищать эту крошечную жизнь. - Я уже лежала бы сейчас где-нибудь в морге, дожидаясь вскрытия, если бы не Ноа. Я не собираюсь позволить им выиграть. Даже если мне придется провести следующие сорок лет в бегах - сколько угодно, пока мы не найдем способ остановить их.
- И они пришли сюда, - прошептала Йанира, сжав пальцы на руке Джины, чтобы уничтожить тот мир, который мы создали для себя.
Джине хотелось отвернуться от этих все понимающих глаз, хотелось уползти и спрятаться от них. Но лгать пророчице она не могла - даже в попытке облегчить ее боль.
- Да. Мне очень жаль... - Ей пришлось замолчать на секунду, чтобы собраться с духом. - Мы можем вывезти вас со станции, бежать в Нижнее Время. Мне плевать на правила, запрещающие выходцам из Нижнего Времени эмигрировать сквозь Врата.
Взгляд Йаниры переместился на детей, и темные глаза наполнились скорбью.
- Им нельзя со мной?
Джина замешкалась с ответом, но помощь пришла со стороны Армстро:
- Нет. Мы не можем рисковать. Они будут преследовать нас сквозь все Врата, что открываются на этой неделе. Если мы спрячем девочек в один сундук с вами, мы сможем вытащить вас со станции, но тогда убийцы устремятся за Джиной...
Йанира Кассондра вздрогнула.
- Да. Это слишком опасно. Маркус...
Он крепко сжал ее руки.
- Я буду беречь их. Даже ценой моей жизни, Йанира. И Юлий вызвался помочь нам. Никто не должен знать об этом. Даже друзья, даже Совет Семерых. Знает только Юлий - он бежал подземными коридорами с поручением Совета и наткнулся на нас.
В глазах ее появилось такое выражение, что Джина похолодела, а потом веки ее тяжело опустились.
- Смерть, что преследует нас, страшнее, чем нам кажется... два лица... два лица по ту сторону Врат... и кирпичные своды над деревом, где горит огонь, а кровь чернеет... бойся человека с серыми глазами: за улыбкой прячется смерть... ключ в письмах, письмах, что приносят смерть и разрушение... тот, что живет с бесшумным пистолетом, нанесет удар ночью... пытается уничтожить еще не рожденную душу... ударит, когда новорожденный огласит мир своими криками... - Она обмякла, дрожа, в руках своего мужа.
Джина тоже дрожала так сильно, что с трудом удерживалась, чтобы не упасть.
Маркус поднял взгляд - изрядно напуганный.
- Я еще не видел, чтобы видения посещали ее с такой силой и яркостью. Молю тебя, будь с ней осторожна.
Джина обнаружила, что держит Йаниру за руку, успокаивая ее.
- Госпожа, - прошептала она. - Я не привыкла убивать. А они уже убили двух людей, которые были мне дороже всего на свете. Клянусь, я убью всякого, кто попытается причинить боль вам.
Йанира медленно подняла взгляд. Глаза ее покраснели от слез.
- Я знаю, - прошептала она в ответ. - Потому мне и страшно.
На это Джина не нашлась, что ответить.
* * *
У д-ра Джона Лахли возникли проблемы.
Очень серьезные проблемы.
Половина писем Эдди, адресованных ныне покойному сироте из Кардиффа, находилась теперь у Полли Николз. В отличие от Моргана, которого вряд ли кто хватится, Полли Николз всю свою жизнь прожила в Ист-Энде. Смерть ее поднимет кучу разговоров, и все, что известно о ней ее друзьям и знакомым, немедленно станет известно констеблям из отдела "Эйч" столичной полиции. Притом, что представители полиции не пользовались в Уайтчепле особой любовью, этого нельзя было сказать о Полли Николз, несмотря на ее не слишком уважаемую профессию. Те, кто относился к ней неплохо, наверняка помогут полиции поймать того, кто сделает с ней то, что Джон Лахли собирался сделать со всяким обладателем чертовых Эддиных писем.
Видит Бог, ему пришлось по душе то, как он обошелся с этим маленьким ублюдком Морганом.
От одного воспоминания об этом у него начинало свербить в его единственных и неповторимых органах.
Ну что ж, значит, ему нужно отыскать эту Полли Николз и нарезать ее так же изысканно, как нарезал он Моргана, - в назидание всем грязным шлюхам, шатающимся по этим грязным улицам. И он должен сделать это так, чтобы его не заметили за этим занятием - тем более не поймали. Разумеется, ему придется гримироваться, однако загримировать такое заметное лицо, как у Джона Лахли, занятие непростое. Слишком уж чужестранный вид был у него с самого детства подарочек от матери-иммигрантки. Через свою обширную клиентуру Лахли имел знакомства в театральных кругах, так что знал, где можно приобрести фальшивые бороды и прочий подобный реквизит, но даже это было бы слишком рискованно. Покупка в театральном магазине означала бы, что его опознают, как того иностранца, который приобрел здесь набор реквизита. Это было немногим лучше, чем если бы его последним видели с убитой. Если не хуже: покупка грима выдала бы его как человека, которому есть что скрывать. Как, черт подрал, подобраться к женщине на достаточное расстояние, чтобы отобрать письма и убить ее, оставшись при этом незамеченным?