— Конон, этто Минг-и-Пола, туромо то Ангмар, — представил Саннон молодого воина-моряка, быстрого в движениях, с мужественным, но не жестоким лицом.
Третий мужчина имел внешность скорее неприятную, чем благообразную. Мелкие черты темного лица носили отпечаток давней привычки повелевать. Высокий лоб, изборожденный линиями морщин, тонкий, немного искривленный нос. Узкие губы маленького рта дернулись, изобразив улыбку. Глаза, два серых ледяных озерца, не выразили ничего.
— Таг! — негромко произнес он, дотронувшись до шейного медальона — бронзовый дракон на голубой эмали: чином он уступал лишь Наместнику. — Моя жена, — небрежный кивок в сторону женщины.
Взгляд конгайки перепрыгивал с Нила на аргенета и обратно, пока не остановился окончательно на Ниле. Цепкий. Изучающий. Волнующий.
Как принято в Ангмаре, первая часть завтрака прошла в молчании. Лишь когда гости утолили голод и был принесен десерт, по знаку хозяина появились музыканты. Тоже традиция. Если бы это был обед, Саннон позвал бы актеров или кукольников. К ужину «подавались» певцы или, в очень богатых домах, — аэтон.
Первым нарушил молчание чиновник:
— Я слышал, светлорожденный Эак провел ночь во дворце опоры ситанга?
Аргенет кивнул.
— У лучшего из нас забавные причуды. Тебе понравилось, светлейший?
— У меня неважный вкус, почтенный Таг. Я скучал.
— Вот и мы любим ситанга — каждый на свой вкус, — заметил Таг.
— Любовь имеет много оттенков, — сказал старший военный. — Мы, например, уважаем воинов Короната.
— Даже когда видим их мечи, — добавил Саннон и усмехнулся.
Не забывший слов Наместника, аргенет сказал:
— Иногда мечи обнажаются помимо нашего желания. Это достойно сожаления.
— Храбрость не может быть причиной сожаления! — возразил Саннон.
— Доблестный Саннон готов поручиться за тебя, светлорожденный, — сказал чиновник. — Пусть нас оставят.
Саннон жестом удалил музыкантов.
— Я мог бы помочь тебе, — продолжал Таг. — В этом городе правит достойнейший из нас, но за верность Ангмара и его неприступность отвечаем мы. — Саннон и Ганг согласно кивнули. — Я поразмыслю, что можно сделать для тебя. Если сочту нужным. Одно скажу уже сейчас: ты не исчезнешь.
По лицам присутствующих Эак понял: конгай сказал нечто важное, хотя аргенет и не понял, что именно.
— Не смею оскорбить светлейшего расспросами о его достойной родине, — сказал Ганг. — Но если светлейший не возражает, все, что к западу от материка, — крайне интересно для нас.
«Часть платы за подорожную», — догадался Эак.
— Знания мои невелики, — ответил он.
И рассказал о землях Хорана все, что счел нужным.
Таг и Ганг казались удовлетворенными.
Завтрак кончился.
— Не знаю, суждено ли мне вернуться в Коронат, но если вернусь, ты, доблестный Саннон, — желанный гость в моем дворце. Да не скрестятся наши мечи в битве!
— Благодарю, светлорожденный Нетона! Да будет с нами милость богов!
Глава вторая
«В одном из селений на северном берегу Срединного моря жил старый охотник на саркулов. Женщина его умерла. Сыновья плавали на белопарусных туронах. Никто не навещал старика. Даже смерть. Впрочем, каждое мгновение жизни прекрасно. Денег у него было довольно, чтоб быть сытым. Маленькая лодочка с крепким парусом исправно носила его по синим волнам Срединного моря. И был он по-своему счастлив. Но однажды подул упрямый южный ветер и пригнал к берегу двухмачтовый ангун. Три дюжины воинов с желтыми обветренными лицами сошли с него на землю Короната. Кривые мечи держали они в жестких ладонях. Взяли они воду, пищу, женщин, вино — все, что пожелали, взяли они, и никто не смел им противиться. Сказать по правде, не были желтолицые чрезмерно жестокими — убили только троих.
Так прошло три сестаис. Каждый вечер мужчины селения сходились на тайное сборище, но договориться между собой не могли. Одни предлагали послать за помощью в ближайший город, другие — ждать: должны же пришельцы когда-нибудь уйти. Никто не предлагал самим изгнать их. Ир за иром, три сотни иров лучшие, отважнейшие уходили из селения. Кто-то обрел власть и славу, кто-то — холодные сны Нижнего Мира. Назад не пришел никто. Мужество уходило из селения.
— Мужество покинуло нас! — так сказал старик охотник. — Пришли другие оплодотворять наших женщин!
— Что предлагаешь ты, старик? — спросили одни.