Один из мальчиков хмыкнул. Туор строго взглянул на него:
— Ты не веришь мне?
Остальные тут же стали пихать скептика локтями:
— Дальше, дальше, Тумес!
— Мы поливали палубу из кожаных ведер каждые полхоры. Это работа, я вам скажу! Таир палит так, что волосы на голове начинают дымиться. Воздух — хоть ножом режь. Над водой стоит марево, будто ты сам — в воде!
Вдруг море, ровное, как лысина, закипело, вздулось бугром, огромным, как кумарон, лопнуло — и будто лес вырос: она! Щупальца — в шесть мин толщиной, не менее, а два длинных — храм обхватить могли бы — и еще осталось. Сама, как гора, а в горе — два глаза. Огромные! Ка-ак выбросит щупальце — да на наш кумарон!
Рассказчик сделал паузу и посмотрел на слушателей: у всех ли открыты рты? У всех.
— Но капитан у нас, как она к нам потянулась, он горшок с фламманетоном схватил — и прям на коготь, что у щупальца на конце. Огонь вспыхнул — зверюга щупальце и отдернула. А вторым — хвать за грот турона. И на борт его! Матросы так в воду и посыпались. А тварь корабль к себе подтянула, а людей малыми щупальцами подбирает. Это я говорю — малые, а так они — минов сорок. А мы стоим, смотрим — ветра нет, штиль. Один кумарон спустил карку, так тварь ее сцапала. А в карке шестеро гребцов было да младший кормчий. Хвала Уте, ветерок подул, тут мы по-тихому, по-тихому — и ушли. Капитан потом Уте весь барыш отдал. Так-то, парни. Море — это вам не яйца чесать!
— Слышь, Тумес, а правду говорят: тианские маги могут человека в быка превратить? — спросил один из мальчиков.
— Не видал, — сказал туор. — С магами не знался. А вот быков видел — не вашим чета.
— Это где ж? — спросил старший из подростков.
— Туран! — сказал Биорк. — Тур, по-ихнему, — бык, ваш торо. Народ диковатый. Лица — будто сплющенные, кожа желтая, как мокрый песок. А поклоняются богу-быку, как вы.
— Тор не бог-бык! — возразил один из ребят. Остальные поддержали его.
— Ну, будь по-вашему, — согласился Биорк. — И то: поглядишь на этих туранну — бог у них точно другой. Да не о нем речь. Земля там не как у вас: сады да поля — степь! Трава голубая, в человечий рост, а то и в два, верхушки белые, пушистые, как хиссунов хвост. Ветер подует — заволнуется, будто не трава, а вода морская, и барашки пенные поверху бегут.
— А что быки? — спросил кто-то.
— Не торопи. Траву эту джианхар зовут. Да. Представь: поднимаешься на холм и видишь — в голубой траве — темный поток. Туры. Быки, телята, коровы — огромное стадо. Тоже, как волны, колышутся. А за ними, в кругловерхих низких фургонах, — туранну. А уж быки! В холке — минов шесть!
— Брешешь! То есть не может быть! — воскликнул старший, и сам же испугался собственного возгласа.
— Клянусь рогами Тора! — серьезно сказал туор. — Шести минов.
— Да-а! — восхитился кто-то. — Нам бы такого!
— А что эти туранну, как они живут? — спросил щуплый подросток с торчащими ушами и добрым взглядом.
— Туранну? Живут. Быков пасут.
— А скажи, — осторожно поинтересовался лохматый толстогубый подросток. — Где ты так драться выучился?
— Отец научил, — сказал Тумес-Биорк после паузы.
— А отец твой кто? Воин?
— Умер, — буркнул Тумес-Биорк. И лег лицом вниз на жесткую постель.
Старший подросток отвесил лохматому затрещину.
— Огузок хриссы! — прошипел он.
Однако делать было нечего. Мальчики перебрались на другой конец комнаты и шушукались там еще с полхоры. Потом расползлись по своим ложам, и старший задул лампу.
— Войди! — произнес Нил, услышав звук гонга.
Дверь распахнулась, и аромат благовоний коснулся ноздрей воина. Он узнал вошедшую: жена Тага, та, что была на вчерашнем завтраке у Саннона.
«Как ее зовут?» — подумал Нил. Но вспомнил, что Таг сказал только: моя жена.
— Приветствую, торион! — сказала женщина. На ней была вишневая юбка с золотым узором. Косой край ее оставлял открытым левое бедро. Черная шелковая блузка закрывала левое плечо, а на правое была наброшена кружевная накидка из белой паутинной ткани. Длинный край юбки опускался ниже правого колена, а верхний исчезал под краем блузки, идущим наискось вниз от пояса с правой стороны до середины левого бедра женщины. Волосы конгаэсы были уложены в замысловатую прическу, походившую на крепостную башню. Овальные золотые головки булавок еще более подчеркивали это сходство. Маленькие уши и стройная шея женщины были открыты. Так же как и высокий гладкий лоб. Тяжелые золотые серьги почти касались плеч. Зеленые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, казались еще огромней из-за умело положенного грима. Красная помада на пухлых губках блестела, как полированный металл.