Ева, наша заботливая экономка, живущая в доме, открывает входную дверь, когда я выключаю фары. Она лучшая кухарка в мире, но самая шумная старуха из всех, кого я знаю, и мы нежно называем ее нашей домоправительницей. Я хватаю свою сумку с пассажирского сиденья и направляюсь в дом.
— Трип сказал, что сегодня ты возвращаешься домой. Говорит, что у тебя проблемы с какой-то девушкой? — спрашивает Ева со своим сильным южным акцентом, когда я обнимаю ее в знак приветствия.
Я целую ее в седую макушку.
— Ничего особенного.
— Судя по словам Трипа, звучало серьезно. Он рассказал мне все об этой девушке Обри, когда я готовила ужин вчера вечером.
Я закатываю глаза.
— Конечно, он так и сделал.
— Так скажи мне, сладкий. Ты думаешь, она та самая?
Я вздыхаю и перекидываю сумку через плечо.
— Я думаю, да, но боюсь, что в конце концов причиню ей боль, поэтому ушел, пока все не стало серьезно.
Ева хмурится, ее морщины вокруг рта становятся глубже.
— Детка, ты не можешь позволить таким вещам удерживать тебя от настоящей любви. Если бы я боялась любви, у меня никогда не было бы сорока долгих лет с моим Берни. Упокой Господь его душу.
Я знаю, что она пытается заставить меня чувствовать себя лучше, но сейчас все, чего я хочу — это спать. Я кладу руку ей на плечо и легонько похлопываю.
— Я собираюсь лечь спать, Ева. Увидимся утром.
Захожу в свою комнату и оглядываюсь. Все осталось по-прежнему. Моя двуспальная кровать стоит посередине с серым одеялом и такими же подушками. Все мои книги и записи аккуратно выстроились на книжном шкафу в дальнем конце комнаты рядом с моим компьютером. Я провожу здесь не очень много времени, так что не слишком персонализировал место. Единственная фотография Хейли и мамы стоит на прикроватной тумбочке. До сих пор они были единственными людьми, которые имели для меня значение, кроме моих товарищей по группе. Теперь Обри, которая засела в моей голове и вызвала во мне эмоции, с которыми я не люблю сталкиваться.
Я плюхаюсь на кровать, закрываю глаза и позволяю сну унести меня прочь от всего.
***
Трип пинает ногой край моей кровати.
— Вставай, осел. Я устал от того, что ты валяешься здесь как ленивый алкоголик. Ева говорит, что больше не будет приносить еду сюда, так что тебе лучше встать и приготовиться к гребаному общению.
Я бросаю ему подушку и натягиваю одеяло на голову.
— Да пошел ты, чувак. Оставь меня в покое.
Он сдергивает с меня одеяло.
— Ты сидишь здесь взаперти уже три дня, напиваясь до бесчувствия. Ты должен исправить это дерьмо.
— Я не могу!
Почему он не оставляет меня в покое?
— Можешь! Вот. — Он бросает мой мобильник на кровать рядом со мной. — Позвони ей.
— Нет.
Он складывает руки на груди.
— Сделай это или я затащу твою задницу в душ и вытрясу из тебя эту вонь.
— Боже мой! — Я хватаю телефон и ищу ее номер. — Ты чертовски раздражаешь меня.
Трип ухмыляется, но не собирается уходить, пока не услышит ответ Обри.
— Привет, — говорю я. — Это я.
Довольный собой, Трип смеется, закрывая за собой дверь, и я показываю ему средний палец.
— Что с тобой случилось? Ты ушел из-за того, что я сказала в баре?
— Да, — честно отвечаю я. — Я еще не готов к этому.
Она вздыхает в трубку.
— Я понимаю. Действительно понимаю, но ты должен был сказать мне, а не убегать посреди ночи как трус, чтобы не смотреть мне в лицо.
Да, она права. Уход таким образом был самым трусливым поступком в моей жизни. Если бы я был достаточно мужественным, остался бы и рассказал ей о своих чувствах, а не сделал то, что сделал.
— Ты права, и я очень сожалею об этом. Ты заслуживаешь лучшего. На самом деле ты заслуживаешь лучшего, чем я. Точка. Вот почему я ушел.
— Когда ты говоришь такое дерьмо, звучит как безумие. Терпеть не могу, когда ты так низко о себе отзываешься. Твои родители все испортили. Ты способен любить, Зак. Ты должен открыться и впустить меня. Ты не можешь продолжать винить себя в смерти мамы и сестры.
— Они не имеют никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе, — рычу я. — Я не гожусь для тебя.
— Не говори так, — кричит она.
— Это так, Обри. Я всегда все разрушаю и причиняю боль людям, которых люблю больше всего. Если позволю себе любить тебя, я тебя подведу. Я знаю это и это, черт возьми, убьет меня. Я и так едва держусь. Я не смогу вынести, если еще один человек, которого люблю, возненавидит меня.