В Оксфорде он печатался в студенческих газетах, писал для них небольшие, скептические заметки, которые так любят студенты. То ли собравшись с мыслями, то ли , как ему и предлагалось, спустив штаны, Замарашка-таки придумал себе новую фамилию: Грайс. Став Расселом Грайсом, он приобрел маленький круг поклонников, с нетерпением ожидающих его триумфального пришествия в Лондон. Отец Замарашки, владелец скобяной фабрики, ни во что не ставил писателей, хотя и не переставал удивляться их умению так складно приставлять слово к слову. Он согласился с тем, что Замарашка поживет два года в Лондоне, и обещал поддерживать его материально, при условии, что тот вернется к скобяному производству, если по истечении указанного срока не сможет самостоятельно обеспечить себя. Вот так, покинув Оксфорд, Замарашка обосновался в Лондоне, официально сменив фамилию на Грайс. Тем самым он основательно рассердил отца, но тот уже пообещал помогать сыну, а его слово никогда не расходилось с делом.
- Но если ты думаешь, что я буду адресовать мои письма Расселу Грайсу, эсквайру...
- Я сама напишу адрес, дорогой,- успокоила его жена.- Кроме того, ты не хуже меня знаешь, что никогда ничего не пишешь.
Замарашка начал с романа об оксфордской жизни. Предполагалось, что это первый настоящий роман об Оксфорде, но издатели оказались иного мнения. Он написал исключительно самобытную пьесу, освободив ее от старомодных оков сюжета и антисюжета. Но режиссеры склонялись к мысли, что в ней чувствуется влияние Чехова. Такое сравнение оскорбило Замарашку почти так же, как могло бы оскорбить Чехова. Замарашка написал и многое другое, но его произведения редко ожидал благосклонный прием. Его презрение к театру и издательской кухне достигло предела. И в будущем он не мыслил себя иначе, как критиком.
Два отпущенных Замарашке года подходили к концу, а он все еще не мог прокормить себя. Но тут он вновь встретил Арчибальда Баттерса, круглолицего, сияющего, радушного молодого человека, сокурсника по Оксфорду, почитавшего Замарашку за литературного гения. С виноватой улыбкой он признавал, что не может объяснить, почему ему нравится или не нравится то или иное произведение. В этом он отличался от Замарашки, который, будучи неплохим знатоком литературы, уверенно находил как достоинства, так и недостатки в труде других литераторов. Вначале Арчибальд Баттерс был единственным другом и поклонником Замарашки, но по мере роста известности Рассела Грайса постепенно уходил в тень, хотя Замарашка никогда не отказывался пообедать задарма в его гостеприимной квартире. Встретив Арчибальда в Лондоне, Замарашка подумал о том, что его вновь накормят, возможно, не один раз, и тогда скобяному производству придется подождать еще несколько лет.
- Замарашка, старик!
- Привет, Арчи!
- Послушай, именно ты мне и нужен! Я пытался найти тебя по телефонному справочнику.
- Ты бы не нашел меня. Разве ты не знаешь, что я сменил фамилию?
- Нет. На какую? Почему? Задолжал кому-нибудь денег?
- Я теперь Расселл Грайс.
- О, понятно. Вот так удача! В действительности я и хотел найти Рассела Грайса. Мой старик умер в прошлом июне, это очень печально, но с той поры утекло много воды, и выяснилось, что он был чуть ли не миллионером. Ну, не совсем миллионером, но мне перепал изрядный куш, и я хочу издавать ежемесячный литературный журнал, как мы и собирались когда-то, помнишь? И ты мне просто необходим. Слушай, пойдем-ка выпьем и я тебе все расскажу, а потом пообедаем вместе и ты расскажешь мне о себе. Старик, мы их разбудим. Боже, как я рад, что встретил тебя.
3.
Так родился "прогрессивный ежемесячный литературный журнал" Асимптота". Замарашка, естественно, предполагал, что станет редактором, а Баттерс редким гостем в его кабинете, появляющимся с чековой книжкой в руке и восхищением на устах. Но его ждало жестокое разочарование. Арчи повзрослел за годы, проведенные вне Оксфорда. Теперь он прекрасно разбирался в литературе, и во всем остальном. И с бодрой уверенностью, в Оксфорде свойственной ему лишь в разговорах о еде, тут же позвонил Замарашке в этом убедиться.
Он говорил о Гертруде Стайн (и я уверен, старик, что ты согласишься со мной), как о трогательной старине, "хотя, я не считаю, что ее произведения не следует изучать в подготовительной школе". Он охарактеризовал Е. Е. Каммингса, "современного Лонгфелло", как поэта, не оставляющего места воображению ("гостинные баллады, старик, мы должны стремиться совсем к другому").
- На место редактора я заполучил Бранта, тут мне повезло, а его заместителем будет Сперанца, ты его, разумеется, знаешь, основатель индифференционализма. Брант хочет иметь ежемесячный обзор романов, он говорит, что мы не должны отрываться от низших сословий, и я сказал, что знаю человека, который нам нужен. Это ты, старик. Пятнадцать фунтов в месяц, я думаю, за статью в две тысячи слов, и, естественно, ты волен в выборе книг, которые затем можешь продать. Получится неплохо. Нам представляется, что ты мог бы назвать свой раздел "Козлы и бараны". Козлов ты взгреешь, точно так же, как в Оксфорде, а истинных писателей необходимо всемерно поддержать. Разумеется, многие из них будут писать для нас, но личные соображения не должны мешать делу.
Голова Замарашки пошла кругом. Его поразила удивительная перемена, происшедшая с Арчибальдом Баттерсом, перемена, еще более разительная тем, что она никоим образом не сказалась на его поведении. Те же радушие и дружелюбие, как и раньше, но с вновь приобретенными шкалой ценностей и уверенностью в себе, теперь присущими Арчибальду, как новый, отлично сшитый костюм, который он решил купить, не испытывая недостатка в деньгах.
Смущала Замарашку и подоплека приглашения на работы. Кому-то не хотелось "отрываться от низших сословий" и кто-то еще тут же вспоминал именно о нем! С другой стороны, его оксфордские статьи не канули в Лету, да и встреча со скобяным производством отдалялась на неопределенный срок. Замарашка с радостью возненавидел бы Арчи за его деньги, духовное развитие, нынешнюю внутреннюю уверенность и, особо, за покровительственное отношение. Но выпитая бутылка бургундского и перспектива безоблачного будущего выбивали почву из-под ног столь свойственного ему чувства. Но он все равно пообещал себе, что найдет возможность и хотя бы раз в своей статье поставит Арчи на подобающее ему место.