Мелани вернулась в лазарет, где переночевала на одной из пустующих коек, которые держали для новых пациентов. Она объяснила дежурной медсестре, что не может ночевать в своем ангаре, и пообещала в случае чего освободить койку по первому требованию. Ей разрешили.
— Не волнуйтесь, — добродушно ответила медсестра. — Спите. Вы неважно выглядите.
— Да, я устала, — подтвердила Мелани.
Она долго лежала с открытыми глазами, не в силах забыть, как из спального мешка показались головы Эшли и Джейка. Джейк ее, в общем, не удивил, хотя она сейчас и ненавидела его, обзывала про себя свиньей за то, что он обманул, причем с ее лучшей подругой. Гораздо больнее она переживала предательство Эшли. Оба они — и Джейк, и Эшли — были слабаками, эгоистами и захребетниками, бессовестно ее использовавшими. В подобной ситуации это должно было неизбежно случиться. На самом деле Джейк не раз ей изменял. Господи, как она устала от разочарований, которые неизбежны при ее известности. Куда, спрашивается, подевались любовь, честность, порядочность, преданность и настоящие друзья?
Мелани крепко спала на больничной койке, когда Мэгги увидела ее там на следующее утро и заботливо укрыла одеялом. Она не знала, что у Мелани стряслось. Скорее всего ничего хорошего. Не от хорошей жизни она пришла сюда ночевать. Мелани во сне походила на ребенка. Оставив ее, Мэгги начала новый день: впереди столько работы!
Глава 8
К утру понедельника напряжение в доме Сары и Сета на Дивисадеро-стрит достигло предела и казалось почти осязаемым. Сет по-прежнему то и дело хватался за все имеющиеся у них телефоны — сотовые, автомобильные и даже свой «Блэкберри», проверял, не включились ли. Но все напрасно. Сан-Франциско все так же оставался отрезанным от мира. Над головой продолжали тарахтеть вертолеты. Они летали очень низко, почти над самой головой, высматривали внизу людей и докладывали обстановку в Службу по ликвидации чрезвычайных ситуаций. Выли сирены. Жители по возможности не выходили из домов. Пустынный город казался призраком. А в доме Сары и Сета явственно чувствовалось приближение катастрофы. Внешне жизнь вроде бы шла своим чередом, все было как всегда, только теперь они почти не разговаривали друг с другом. Откровение мужа так потрясло Сару, что она не могла говорить, сторонилась Сета и все время проводила с детьми.
Накормив их завтраком — запасы продуктов в доме постепенно таяли, — Сара поиграла с ними в саду и покачала на качелях. Молли рассмешило, что дерево упало. Ухо у Оливера после курса антибиотиков болело меньше, и кашель стал проходить. Словом, дети в отличие от родителей жили полной жизнью. Сара с Пармани приготовили детям бутерброды с арахисовым маслом и желе плюс дольки бананов, а после обеда уложили спать. Когда в доме все стихло, Сара зашла в кабинет к Сету. Тот в абсолютной прострации сидел, уставившись в стену.
— Как ты? — спросила Сара.
Сет вместо ответа устремил на нее потухший взгляд. Он выглядел мрачным и растерянным. Выстроенная им для Сары и детей жизнь вскоре должна была рухнуть.
— Пообедать не хочешь? — предложила Сара.
Сет покачал головой и со вздохом поднял на нее глаза.
— Ты понимаешь, что произойдет?
— Не совсем, — тихо ответила Сара и села. — Я знаю только то, что ты мне сказал: у Салли проверят финансовые документы, и тогда выяснится, что деньги инвесторов исчезли. Отследив их путь, выйдут на тебя.
— Это квалифицируется как кража и мошенничество с ценными бумагами. Как первое, так и второе, согласно федеральному уголовному законодательству, является уголовным преступлением. Я уж не говорю об исках, которые подадут инвесторы Салли, да и мои тоже. Начнется такая заваруха, врагу не пожелаешь. Ты и представить себе не можешь! И затянется это, возможно, надолго. — С той самой ночи с четверга на пятницу Сет думал только об этом.
— Что значит «заваруха»? Объясни, — упавшим голосом попросила Сара. Пожалуй, она может вообразить себе их ближайшее будущее. Ведь это в равной мере касается и ее.
— Уголовное дело, наверное. Обвинительный акт большого жюри. Судебное разбирательство. Скорее всего мне дадут срок и посадят. — Он взглянул на свои часы: в Нью-Йорке было четыре. Он должен был вернуть Салли деньги четыре часа назад, к началу его аудиторской проверки. Надо же такому случиться, что их с Салли проверки шли одна за другой. Ну просто закон подлости! И в довершение всего еще это землетрясение, лишившее его всех средств связи и доступа к банкам. Ситуация патовая, руки связаны, и никакой возможности замести следы. — Сейчас Салли уже под колпаком. На этой неделе Комиссия по ценным бумагам приступит к изучению его финансовых документов, а когда откроется наш город, меня ждет то же самое. Мы с Салли в одной лодке. Инвесторы подадут гражданский иск с обвинением в незаконном присвоении их средств, краже и мошенничестве, — подвел итог Сет и, будто желая сделать себе еще больнее, добавил: — Мы лишимся дома и всего нажитого имущества — об этом, и говорить нечего.
— А что потом? — еле выговорила Сара. Возможная потеря всего нажитого угнетала ее все же меньше, чем сделанное недавно открытие: Сет — бесчестный человек, вор и мошенник. Шесть лет они прожили вместе. Она любила его, считала родным человеком, а в итоге обнаружилось, что она его совсем не знает. Если б он у нее на глазах превратился в волка-оборотня, это не так поразило бы ее. — А что будет со мной и детьми?
— Не знаю, Сара, — честно признался Сет. — Тебе, видимо, придется найти работу.
Сара кивнула. Случается кое-что и похуже, это не самое плохое. Раз надо — пойдет работать. Но что будет с их жизнью, с их браком, если Сет попадет за решетку? Что, если он окажется в тюрьме? И когда он оттуда выйдет? Сара даже не могла произнести эти вопросы вслух, а Сет просто молча сидел перед ней, качая головой, и по лицу его струились слезы. К ужасу Сары, Сет сейчас думал больше о себе, а не о том, как она с детьми будет жить, пока он в тюрьме.
— Как ты думаешь, полиция нагрянет сразу же, как откроется город? — Сара не представляла, что их ждет. Ей подобное не приснилось бы раньше и в страшном сне.
— Не знаю. Дело, наверное, начнется с расследования Комиссии по ценным бумагам, но очень скоро оно примет опасный оборот. Как только откроются банки, выяснится, что деньги переведены на мои счета, и тогда мне крышка.
Сара кивнула, стараясь осмыслить его слова и одновременно припомнить, что он говорил ей об этом раньше.
— Ты, кажется, упоминал, что вы с Салли такую схему проворачивали и раньше. И часто? — Сара смотрела без всякого выражения, ее голос звучал хрипло. Сет проворачивал эту аферу не однажды, возможно, даже несколько лет этим занимался.
— Несколько раз, — нехотя ответил Сет.
— Несколько раз — это сколько? — Она хотела знать все.
— Какая сейчас разница? — На щеках Сета заиграли желваки. — Три… может, четыре раза. Салли мне помогал. В первый раз сразу после того, как мы учредили фонд, я хотел немного подтолкнуть дело, привлечь инвесторов. Показать себя с выгодной стороны — ну вроде как товар на витрине… а потом сделал это еще раз. Благодаря моему маневру ко мне пришли крупные инвесторы, поверившие, что у нас в банке несметные богатства.
Сет лгал людям, ловчил, то есть действовал как самый настоящий мошенник. Сара никак не могла свыкнуться с этой мыслью. Теперь причина его стремительного успеха стала ей понятна. Чудо-мальчик, которым все восхищались, оказался вором и лгуном, словом, обычным жуликом. Но он ее муж — вот что страшно. Стало быть, одурачена и она. Сара никогда не стремилась ко всей этой роскоши, которой Сет ее окружил. Она вполне могла бы обойтись без нее. Более того, Сара поначалу относилась к неожиданному богатству с опаской. А Сет все твердил, что он везунчик и деньги даются ему легко, а сказочная жизнь — дома, драгоценности, шикарные машины, самолет — награда за его труд. На поверку же выходит, что все это нажито нечестным путем. Обман скоро раскроется, и все пойдет прахом. И ее жизнь тоже.