– Пошли они!
Фини посмотрел на часы:
– У нас есть пять минут. Советую надеть свитер или еще что-нибудь, а то Симпсон увидит твою рубашечку и решит, что нам тут переплачивают.
– И ты пошел!
Эдвард Симпсон выглядел внушительно: более шести футов роста, подтянутый, вьющиеся каштановые волосы, подернутые сединой, любитель темных костюмов и ярких галстуков.
В управлении было хорошо известно, какие детали его внешности являются результатом усилий личного косметолога. К ним относились серьезные глаза стального цвета – согласно опросам, этот оттенок внушал избирателям доверие, – а также рот в виде требовательной запятой. При одном взгляде на него в голову приходила мысль о властности и силе.
Но те, кто знал о его неуклюжих телодвижениях в политике, удивлялись, как можно так небрежно расходовать столь солидный капитал.
Симпсон сел, положив перед собой ухоженные руки с тремя золотыми кольцами на длинных пальцах.
– Майор, капитан, лейтенант, мы находимся в щекотливом положении, – начал он деланным, актерским голосом.
Актерским был не только его голос, но и замашки. Симпсон выдержал многозначительную паузу, наградив каждого в отдельности мужественным взглядом голубых глаз.
– Вы знаете, как пресса падка на сенсации, – продолжил он. – За пять лет, что я возглавляю полицию города, преступность снизилась на пять процентов. Это целый процент в год! Однако последние события наверняка дадут прессе возможность забыть об этом очевидном прогрессе. Газеты уже сейчас надрываются о двух убийствах.
В статьях ставится под сомнение эффективность следствия и задаются неприятные вопросы.
Уитни, презиравший Симпсона всем существом, бесстрастно ответил:
– Им недостает подробностей, сэр. Но пятая категория, присвоенная следствию по делу Дебласс, делает сотрудничество с прессой невозможным.
– Отказывая им в информации, мы сами побуждаем их фантазировать! Я решил сегодня днем выступить с заявлением. – Видя, что Уитни готов возразить, Симпсон предостерегающе поднял руку. – Общественность не должна находиться на голодном пайке. Людям нужна уверенность, что управление держит ситуацию под контролем.
Даже если в действительности это не так…
Его взгляд сфокусировался на Еве.
– Как следователь по делу вы также будете присутствовать на пресс-конференции. Мои сотрудники готовят текст заявления, с которым вы выступите.
– Извините за дерзость, сэр, но я не считаю возможным доводить до сведения общественности подробности дела. Это только повредит расследованию.
Симпсон снял со своего рукава заметную ему одному пушинку.
– Положитесь на меня, лейтенант. У меня тридцатилетний опыт, и я хорошо знаю, как проводить пресс-конференции. – Решив, что с Евой закончил, он взялся за майора Уитни:
– Нам необходимо разубедить публику, что между убийствами Дебласс и Старр существует связь. Наше управление не должно ставить сенатора Дебласса в затруднительное положение и подрывать его политическую позицию, валя эти два дела в одну кучу.
– Ну, положим, тут за нас постарался убийца, – процедила Ева сквозь зубы, и Симпсон удостоил ее взглядом.
– Официально связи не существует! Если вас об этом спросят, отвечайте отрицательно, – То есть – врите? – уточнила Ева.
– Обойдемся без этических оценок. Будем реалистами. Начавшись здесь, у нас, скандал докатится до Вашингтона и возвратится к нам уже настоящим тайфуном. Шерон Дебласс уже неделю как мертва, а у вас до сих пор ничего нет!
– А оружие? – возразила она. – Есть также гипотеза о том, что мотивом преступления являлся шантаж, и список подозреваемых.
Симпсон внезапно покраснел как вареный рак и вскочил.
– Я возглавляю это управление, лейтенант, и кашу, которую вы заварите, придется расхлебывать мне! Вам пора перестать копаться в грязи!
– Сэр, – вмешался Фини, – лейтенант Даллас и я…
– Вы оба и глазом не успеете моргнуть, как будете отправлены на улицу выписывать штрафы за нарушение правил парковки!
Уитни поднялся, пряча за спиной сжатые кулаки.
– Я попросил бы вас не угрожать моим сотрудникам, Симпсон! Играйте в свои игры, улыбайтесь в камеры, околачивайтесь в столице, только не заходите на мою территорию и не запугивайте моих подчиненных. Они будут работать как положено, что бы вы ни говорили. А если вам это не нравится – начинайте с меня!
Симпсон побагровел. Ева с удовольствием наблюдала, как дрожит жилка у него на виске.
– Если ваши люди допустят в этом деле оплошность, я от вас живого места не оставлю! Пока что мне удается сдерживать сенатора Дебласса, но ему не нравится, когда ваш следователь оказывает давление на его невестку, нарушая ее траур и задавая наглые вопросы, не относящиеся к делу. Сенатор Дебласс и его родные – пострадавшие, а не подозреваемые! С ними следует обращаться обходительно и не ранить их чувства.
– Я обошлась с Элизабет Барристер и Ричардом Деблассом с максимальной уважительностью. – Ева старалась не дать волю гневу. – Я получила их согласие на беседу, в которой они проявили готовность к сотрудничеству. Не знала, что мне требуется разрешение от вас или от сенатора на действия, вытекающие из хода расследования.
– Я не допущу, чтобы пресса пробавлялась домыслами насчет того, что люди из моего управления надоедают безутешным родителям! И намеками на то, что следователь воспротивился процедуре тестирования, обязательной после применения оружия с летальным исходом.
– Проверка лейтенанта Даллас была отложена по моему распоряжению, – возразил Уитни. – И, кстати, с вашего одобрения.
– Знаю, знаю… – Симпсон наклонил голову. – Я говорю о спекуляциях в прессе. Учтите: мы все будем находиться под микроскопом, пока убийцу не поймают. Послужной список лейтенанта Даллас и ее действия станут объектами самого придирчивого разбирательства.
– Мой послужной список это выдержит!
– А действия? – поинтересовался Симпсон со злорадной улыбкой. – Будете отрицать факт нанесения ущерба следствию и вашему собственному положению установлением личных отношений с подозреваемым? Что прикажете делать, если газеты пронюхают, с кем вы провели сегодняшнюю ночь?
Ева с трудом заставила себя не вскочить со стула, но голос ее прозвучал спокойно:
– Уверена, вы отдадите меня на растерзание, лишь бы спасти свою шкуру.
– Без малейшего колебания, – согласился Симпсон. – Будьте в муниципалитете ровно в полдень.
Дверь за ним захлопнулась, и майор Уитни сел.
– Чертов сукин сын! – Он полоснул Еву негодующим взглядом. – А вы что себе позволяете?!
Тайна ее личной жизни была беспардонно нарушена, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
– Да, я провела ночь с Рорком. Я сама решаю, как мне проводить свое личное время! В качестве следователя я уверена, что его можно исключить из числа подозреваемых. Впрочем, это, конечно, не означает, что я поступила правильно…
– Правильно?! – взорвался Уитни. – Вы поступили как последняя дура! Хотите распрощаться со значком? Черт побери, Даллас, вы что, не способны контролировать свою похоть? От вас я этого не ожидал!
Она тоже не ожидала этого от себя…
– Убеждена, что это не повлияет на следствие и на мою способность его продолжать. Если вы считаете иначе, можете отстранить меня отдела, и тогда я оставлю свой значок у вас на столе.
Уитни бросил на нее уничтожающий взгляд.
– У вас должна быть стопроцентная уверенность, что Рорк чист! Жду вашего рапорта об этом не позднее чем через тридцать шесть часов. В противном случае он будет арестован. А между делом задайте себе один любопытный вопросик…
– Уже задала, – перебила его Ева, радуясь, что он не выгоняет ее со службы – пока. – Откуда Симпсону известно, где я провела ночь? За мной следят – это ясно. Есть и второй вопрос – почему? Кто за этим стоит – Симпсон или Дебласс? Или кто-то третий доложил Симпсону, чтобы повредить моему авторитету и, соответственно, следствию?