нарезку, которую он обожал, но которую мы не всегда могли себе позволить.
Продовольственных талонов на это не хватало.
— Не хочу показаться невежливым, — сказал я, — но я думал, у тебя здесь
намечалась вечеринка.
— Меня кинули, — сказал он, с удивлением почесывая затылок. Наверняка, для
него подобное было в новинку. Я не мог представить, чтобы кто-нибудь его кидал.
— Я пригласил ребят из госпиталя. Я совсем недавно начал работать в Северном
Медицинском Центре Миссисипи. Может, мне не следовало говорить им, что я гей.
Меня предупреждали не делать этого, но я не послушал. Мне казалось в этом нет
ничего такого.
— Тяга к приключениям в культурных недоразумениях, — сказал я.
— Типа того, — согласился он.
— Они еще подойдут. Спасибо, что пригласил нас. Так как тебя называть Джек
или Джексон?
— Джек, пожалуйста, — сказал он. — Ненавижу, когда меня зовут Джексоном.
Звучит, как название столицы штата.
— Это и есть столица штата.
— Вот и я о чем. Хочешь пива? У меня два ящика.
— Хорошо, что я живу на этой же улице. Как тебе Тупело? — спросил я.
— Хорошо, — сказал он. — Странновато, вообще-то. Здесь родился Элвис. И
думаю, я ожидал... не знаю, чего ожидал. Но мне пока все нравится. Тут очень
спокойно.
— Позволь мне поприветствовать тебя на самой пряжке Библейского Пояса*. —
Я торжественно поднял пиво. — Здесь на каждом углу по церкви, а в каждом гараже
по фанатику.
*Библейский Пояс — регион в Соединѐнных Штатах Америки, в котором одним из
основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. Ядром Библейского пояса
традиционно являются Южные штаты. Связано это в том числе с тем, что здесь наиболее
сильны позиции Южно-Баптистской Конвенции, одного из крупнейших религиозных объединений
США.
Он рассмеялся моей напыщенной реплике.
— Мои друзья назвали меня сумасшедшим, когда я принял предложение о работе
здесь, — сказал он. — Я из Бостона и устал от большого города. Мне казалось, у
7
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Тупело идеальный размер. Не слишком большой. Не слишком маленький. Хорошие
деньги и низкая стоимость проживания в сравнении с Бостоном, но тут все совсем
иначе. Не уверен, о чем думал в тот момент. Хотя, не правда. Я хотел уйти от Мака.
Как можно дальше.
— А Мак, это...?
— Ты не хочешь знать, — заверил он меня.
— Ох уж эта радость бывших, — сказал я.
— В точку.
— Ты сейчас находишься настолько далеко от цивилизации, насколько это
вообще возможно, — сказал я. — Мы в Тупело еще более-менее смышленые, но чем
дальше уходишь на юг, тем безумнее вокруг становится. Вдоль Персидского залива
еще не так плохо: пляжи, азартные игры, бухло. А вот Алабаму я бы не посоветовал и
злейшему врагу, не говоря уже о Луизиане. Если совсем припекло, то Мемфис всего в
двух часах езды. Полно баров с сиськами, как я слышал. Есть казино, если это твоя
фишка. Так ты медбрат, да?
— Это единственный способ стать доктором, — сказал он с улыбкой.
— Работаешь с детьми?
— Я люблю детей, да. Замечательная работа. Заставляет меня чувствовать, что я
делаю нечто полезное, особенно, когда помогаю детям пройти через хрень наподобие
рака или лейкемии. Хотя, четыре года в колледже — максимум, что я смог выдержать.
— Я справился только с двумя, — признался я.
— И теперь ты... кассир?
— Кроме всего прочего.
— Загадочный. Мне нравится.
— Я думал, что стану писателем. Некоторые из моих книг напечатали, но жизнь
распорядилась иначе.
— Как так?
— Такое случается, когда от тебя залетает девчонка, она убегает и оставляет тебя
с ребенком, коробкой памперсов и ректальным термометром.
— Извини, но мне трудновато представить, как от тебя могла залететь
девчонка...
— Я был молод, — сказал я в свою защиту. — Молодой кретин, с желанием что-
то кому-то доказать. И у меня не заняло много времени понять, что любовь к той, чье
имя я боялся произносить вслух, поимела меня по полной. Да и вообще, я считаю, что
каждый должен завести ребенка, хотя бы потому, что дети служат постоянным
напоминанием причины появления седины и отсутствия зубов у их предков.
Джексон фыркнул и нечаянно выплюнул часть пива на свой пижонский костюм
для бега.
— Салфетку? — спросил я, протягивая ему салфетку.
— Прошу прощения.
Его лицо стало красным от стыда.
— Дети всегда тянутся к сиське, — добавил я. — К тому времени, когда они
повзрослеют, у тебя будет искривление позвоночника и сиськи до колен.
— Кажется, тебя этот негативный эффект не коснулся, — выдал он.
— Я упорно тружусь, чтобы сохранить фигуру, — сказал я, — У тебя нет
настоящего желания иметь ребенка до тех пор, пока тебе не комфортно ходить со
следами рвоты и всякого такого.
— На меня часто попадает рвота и моча, — уточнил он. — Мне даже выдали мою
долю медицинских уток и рвотных пакетов. И памперсов, кстати говоря.
— Рыбак рыбака. Привет тебе.
8
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Я поднял тост.
— Однако, я не думаю, что это одно и то же, — добавил он, бросив взгляд на
Ноя. — В крайнем случае, с окончанием смены я могу оставить это все позади.
— Я всегда говорю Ною, что продам его на eBay, если он будет плохо себя вести.
Нужно знать, как держать под контролем этих мелких жуликов, иначе они залезут тебе
на голову. Это кошмар. Честно. День-деньской. Папочка, хочу это. Папочка, хочу то.
Папочка, папочка, папочка! Дай—дай—дай! Я типа такой, Христос всемогущий и
Ииссус воскрешенный, выбившийся в люди, обещаю тебе, если ты не заткнешься, я
верну тебя в подвал, закую в наручники и заклею рот скотчем. И я не шучу. А теперь
принеси мне пива, долбаный, мелкий карлик.
Джексон настолько искренне рассмеялся, что я моментально потерял нить
разговора.
Господи Боже, как же он хорош! Его темно-карие глаза были ясными, но в то же
время в них клубился туман загадочности. Его темно-каштановые волосы выглядели
так, что в них хотелось запустить руки и поиграть с прядями, или подразнить, потянув
за них, или взъерошить их, чтобы можно было наблюдать за тем, как он приглаживает
их обратно. Густые брови, сильная, но не властная линия носа, прекрасные губы,
которые хочется целовать, прекрасные скулы, как у Христа, если бы тот был девкой, у
Джека была почти модельная внешность.
Я неуверенно себя чувствую рядом с красивыми парнями. Так было всегда. Я
использую юмор, и, кажется, это помогает, большинство красавчиков покупается на
него, надеюсь, с Джексоном тоже прокатит, потому что озабоченнее в своей жизни я
еще не был. И если это о чем-то говорит, то особенно в период полового созревания,
через который мне пришлось пройти, когда чем меньше я говорил, тем было лучше, я
так много мастурбировал, что боялся, что у меня взорвется мозг, отвалится член, на
ладонях вырастут волосы и я умру в куче мусора — слепой, без пениса и с зонтом в
заднице, пока над моим распростертым телом местный священник будет проводить
обряд экзорцизма.
Я усмехнулся.
— Что? — спросил он.
— Когда я был помоложе, я не понимал разницы между эрекцией и
мастурбацией, тяжеловато же мне было на исповеди.
— Ничего себе проблемка.
— Ты себе даже не представляешь, — сказал я. — Я думал, они говорят об одном
и том же, и, конечно, у мамы о таком не спросишь. Проблема заключалась в том, что
вставал у меня постоянно, днем и ночью. Я не мог этому помешать. Поэтому, когда