неправильно? Когда вы, ребята из СМИ, начнѐте рассказывать своим зрителям, что
ААС в списке групп ненавистников из-за их постоянного антигейского фанатизма?
Когда вы, ребята, осмелеете и прекратите быть такими тряпками? Каждый раз, когда у
нас происходит одно из этих мероприятий, некоторые из вас идут прямиком туда, к
ААС, и спрашивают об их реакции, но вы никогда не спрашиваете реакцию других
религиозных лидеров в этом городе. Почему нет? ААС здесь не единственная
религиозная группа. Думаю, если вы сходите в Архиерейскую Церковь Всех Святых,
то получите совершенно другой ответ, в отличие от того, что даѐт вам ААС. Но вы
просто продолжаете повторять ту же чепуху от ААС. Почему вы, ребята, не делаете
свою работу?
— Мы пытаемся, — сказал репортѐр, пожав плечами. — Вы хотели бы добавить
что-нибудь ещѐ?
Я мог сказать многое, но покачал головой. У меня было такое чувство, будто я
уже сказал слишком много и, вероятно, пожалею об этом.
Убрав микрофон, репортѐр сказал:
— Кстати, моя следующая остановка — церковь Всех Святых. Я иду туда на
интервью с их пастором.
— Спасибо, — искренне ответил я.
— Я ценю ваше время. Но забыл спросить, эта песня, которую вы пели... "Когда-
нибудь будет свобода". Я никогда раньше не слышал эту песню.
— Это потому что еѐ написал я.
— Правда?
Я кивнул.
— Великолепная песня. Могу я взять вашу контактную информацию? Я хотел бы
сделать ещѐ один сюжет, когда у меня будет больше времени.
Я нацарапал свой мобильный телефон и протянул его репортѐру.
Он поторопился взять интервью у других людей.
— Хорошее дело! — воскликнул Джексон, хлопая меня по спине.
— Я, наверное, говорил, как дурак, — сказал я.
176
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Ты говорил с большим смыслом, — сказал Билл. — И я слышал, что ты сказал
о своей собственной семье.
Я нерешительно вздохнул, пытаясь вспомнить, как именно это сформулировал.
— И ты прав, — добавил он. — Мы не облегчали тебе жизнь. Вы, ребята,
проголодались?
— Что у тебя на уме? — спросил я.
— Я думал, может быть, мы вчетвером могли бы куда-нибудь сводить детей.
Полагаю, это называется «двойное свидание».
— Ты собираешься кого-нибудь бить? — спросил Джексон.
— Нет, — ответил Билл со смущенной улыбкой.
— До тех пор, пока Вилли не болтает о своѐм пенисе, думаю, это отличная идея,
— сказала Шелли.
— Согласен, — с улыбкой добавил Джексон.
— Вообще-то я немного на мели, — тихо сказал я, не желая пропустить веселье,
но и не желая врать.
— Ужин с меня, братишка, — сказал Билл.
— Нам нужно быть дома вовремя, чтобы посмотреть новости, — отметил я.
— У нас будет ранний ужин, — пообещал Билл.
Глава 69
Мы всѐ ещѐ на стадии ухаживаний?
В первой неделе октября, когда северную часть Миссисипи начал охватывать
холод, и деревья буйствовали оранжевым и красным, мы совершили последний
туристический поход на мамину территорию. Мы уселись на квадроциклы, и Ной
повѐл нас в разноцветный лес. Я остановился, чтобы показать Джексону несколько
сахарных деревьев, в которые мама вставляла трубки, объясняя, что так она собирала
сок и делала из него кленовый сироп, что несколько банок продавала, а другие
запасала в кладовке, что это традиция — съесть первую банку с утренними
блинчиками на Рождество.
На кемпинге, проверив холодную воду для быстрого заплыва в обнажѐнном виде,
мы решили отказаться от этой идеи и занялись прослушиванием «КУДЗУ» и сбором
дров. Ной взял удочку и пластиковый контейнер, полный червей, и сел на камнях на
солнце, где было тепло. Я сделал много его фотографий и вернулся обратно в лагерь,
чтобы поснимать Джексона.
— Ты подумал об этом? — спросил Джексон, пока мы ждали, когда пожарятся
хот-доги.
— Я только об этом и думал, — признался я.
— Так ты переедешь ко мне и будешь моим любовным рабом?
— Это большой шаг, — сказал я.
— Надеюсь, один из многих, — произнѐс он.
— Ты серьѐзно?
— Я хочу выйти за тебя замуж, Вилли Кантрелл. Хочу быть твоим мужем. Хочу,
чтобы мы были семьѐй — ты, я и любитель сыра. Не в этом ли смысл всех этих
ухаживаний?
— А мы всѐ ещѐ на стадии ухаживаний? — с улыбкой спросил я.
— Я ещѐ недостаточно рискнул в игре?
177
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Люблю, когда ты говоришь с южным акцентом, — ответил я.
— Ненавижу, когда ты увиливаешь. Я был чист всѐ лето. И никогда к этому не
вернусь. Я люблю свою работу, и в моей жизни всѐ хорошо, за исключением одной
маленькой детали — что я не могу жить с мужчиной, которого люблю. Я хочу
просыпаться утром и видеть твоѐ лицо. Это неправильно?
Я ничего не ответил.
— Что? — надавил он.
— Что, если ничего не выйдет? — тихо спросил я. — Всѐ, к чему я прикасаюсь,
превращается в дерьмо. К этому времени ты уже должен это знать.
— Ной ведь не дерьмо?
— Нет.
— И я не дерьмо...
— Нет.
— Так что... разве это не значит, что иногда ты делаешь что-то правильное?
— Не знаю, — признался я.
— Думаю, тебе просто страшно, — сказал он.
— Может быть, — согласился я.
— Так почему ты боишься?
— Ты когда-нибудь хотел чего-то так сильно, что от одной мысли о потере этого
хотелось плакать?
— Да, — сказал он. — Это ты.
— Если ничего не получится, я не знаю, что буду делать.
— Всѐ получится, — уверенно сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что знаю. Потому что мы оба этого хотим. Мы больше не дети. Мы
взрослые брачного возраста. Так что давай сделаем что-нибудь, связанное с браком.
— Ты слишком уверен для кого-то, кому нужна записка от мамы, чтобы
пропустить урок физкультуры.
— Это тебе во мне и нравится, — сказал он.
— Я парень рода "Оставайся рядом со своим мужчиной", — отметил я. — Если
мы съедемся, это значит, что тебе придѐтся надеть мне на палец кольцо и сделать меня
достойным уважения. И я не хочу слышать никаких разговоров о "р-а-з-в-о-д-е" и "мы
с маленьким Д-ж-о уходим".
— Мы сбежим в Бостон и заключим гей-брак. А потом мы будем мистером и
мистером Ледбеттер-Кантрелл.
— Кантрелл-Ледбеттер, — исправил я.
— Мистер и мистер Ледбеттер — идеально допустимая альтернатива, — сказал
он, улыбаясь.
— Как и Кантрелл.
— Тебе всегда нужно сказать последнее слово?
— Я южанин. Ты же знаешь, я люблю говорить.
— Позволь мне подкинуть тебе тему для разговора.
Он придвинулся ближе и, прежде чем я смог ответить, прижался к моим губам.
Он уложил меня на спину, будто собирался поиметь прямо там.
— Что ж, если ты так к этому относишься…, — произнѐс я, хватая ртом воздух.
— Так ты переедешь ко мне?
Я пожал плечами.
Он снова поцеловал меня, жѐстче, более страстно.
— И? — поторопил он.
Я захихикал.
178
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Ой, ну ладно, — ответил я.
Это спровоцировало поцелуи, во время которых горели хот-доги.
К нам подошѐл Ной, и я застенчиво вытер губы. Он держал у моего лица
большеротого окуня приличных размеров, его губы раскрылись в глуповатой улыбке.
Круто, — прожестикулировал я.
Он посмотрел на хот-доги, затем на нас, его разочарование было более чем
очевидным.
Прости, — сказал я.
Сын положил рыбу, повернулся к Джексону и прожестикулировал:
Что он сказал?
Он сказал да, — прожестикулировал Джексон.
Я же тебе говорил!