Забраться к нему в квартиру было дело пяти минут… Хотел бы я так сказать, но нет. Дверь он закрыл, но мы не из робкого десятка. Закрыта дверь, открыт балкон, ведь какой идиот будет залезать к нему в квартиру на четвёртом этаже?
Себя за идиота не считаю, но к парню я залез. У него на балконе оказались такие неустойчивые ограждения, что я чуть не сорвался! За ними если что следить нужно! Вдруг на утро курить захотел, вышел на балкон и облокотился о перила, а они под твоим весом рушатся и ты падаешь с четвёртого этажа?
Вот за это и за вчерашнее «весёлое» для меня представление с последующим падением со второго этажа он временно лишился своих волос. Как до этого говорилось, крем для депиляции в мыльницу, шампунь, гель для душа и вообще во всё, что было в его ванной.
— Он? — Маша задумчиво наклонила голову набок. — Как по-моему, крик был женским.
— Тем для него и хуже, — спокойно пожимаю плечами. — Так что там по нашему родству?
— Ты вчера нам сказал, что у тебя абсолютно новый паспорт, — на это я лишь кивнул. — Теперь ты можешь считаться абсолютно новым гражданином Японии и, наверное, самым чистым. Ни места рождения, ни школы, где ты обучался или дома, где ты был прописан. Этакая мёртвая душа, которую было бы удобно использовать для каких-либо махинаций, но при первичной проверке бы всё вскрылось, но это даже не самое худшее на данный момент.
Катя приняла из рук Маши стакан, наполненный молоком, благодарно кивнула и промочила горло.
— Спасибо. Так вот, самое худшее, что до последнего времени ты являлся несовершеннолетним подростком, по документам, не имеющим ни родителей, ни родственников, — Катя спокойно рассуждала, попивая молоко.
— Иными словами, тебя ждал бы детдом, — Маша смотрела на меня серьёзным взглядом.
— Да, всё именно так. И знаешь, что самое удивительное? — на этих словах уголок губ Кати немного приподнялся. — Тебе уже нашёлся «покупатель».
— Покупатель? — не на шутку удивился данной формулировке. — Сейчас же вроде не век рабства.
— Кое-кто заплатил, чтобы на тебя оформили опеку вне очереди и задним числом, — спокойно пожала плечами беловолосая девушка, встав со стула.
— Но зачем? Не вижу в этом смысла. Что мешает им напрямую оформить опеку без этих ухищрений?
— Скорость и некоторые моменты, которые позже могут позволить таким детям «пропасть», — Катя наблюдала, как Маша ходит из стороны в сторону.
— Значит, мне суждено «пропасть» неизвестно где? — спокойно смотрю на Катю.
— Мы бы этого не позволили бы! — за моим плечом раздался возмущённый голос Маши.
— И вы оформили надо мной опеку? — свёл всё, что мне сказали девушки.
— Мы попросили родителей нам помочь, — Маша положила свой подбородок мне на плечо и смотрела на Катю.
— И они так просто согласились? — с неверием покосился на Машу.
Серый взгляд с каким-то даже страшным спокойствием посмотрел на меня, что мне даже стало страшно. Маша постоянно была лучиком света, что только и мог светить позитивом, ехидством и энергией, в то время, как Катя была спокойной, язвительной и сосредоточенной. Такие перемены вызывали разрыв уже устоявшегося шаблона в голове.
— Только при условии, что я подумаю над тем, чтобы пройти лечение, — скучающим и даже где-то безжизненным голосом сказала Маша.
У меня же где-то внутри что-то сжалось. Маша больна? Она не хочет проходить лечение? Но почему? И почему она согласна на лечение ради меня? Хотя, не факт, что она согласилась, но плевать на это.
— И ты? — глухим голосом спрашиваю у неё.
— И я подумаю над этим позже, но уже всё сделано со стороны родителей и ты наш брат, — в тон мне, также глухо ответила Маша.
В комнате не было ничего кроме тишины. Настенные часы и те остановились в четвёртом часу ночи. Даже Химари переключила мурчание в режим вибрации и положила свою голову на сложенные лапы.
Мои же мысли бегали, ехали и летали, но так ни к чему толковому не приходили. Какое лечение нужно пройти Маше? Почему не прошла и… сколько ей осталось? Спрашивать этого я не мог и не хотел. Если она сама до этого не рассказала, значит не хотела, и я её понимаю.
Не вчерашним знакомым это рассказывать. Я и так удивлён её и Кати добротой, как и вниманием. Сперва думал, что так они заглаживают для себя чувство вины, за то, что я пострадал. Затем пришёл к мысли, что это благодарность за спасение, но даже для этого они сделали слишком многое, не говоря уже об их личном ко мне отношении. Напрямую же спросить… для меня это означало бы плевок им в лицо. К тебе с добротой, а ты спрашиваешь у человека, что он за это хочет. И ладно бы, такое присутствует, что за услугу могут требовать ответную, но я чего-то подобного от этих девушек не чувствую.