— Первый дом разрушился. Ошибка строителей, — начал загибать пальцы. — Второй дом по документам оказался совсем не наш. Какие-то странные махинации владелец дома проводил со своей недвижимостью. В третий раз мы поселились в многоквартирный дом. Пожар. Соседи организовали вечеринку с алкоголем и умудрились поджечь что-то в квартире.
Маша в удивлении раскрыла глаза, да и Катя тоже оказалась удивлена.
— И сколько вы домов сменили всего? — с интересом спросила Катя.
— Двенадцать домов, — спокойно отвечаю ей.
— То есть всё нормально кончилось? Больше ничего плохого не происходило? — спрашивает Маша, ожидая, что я расскажу хороший конец сказки.
— Да, мы нашли дом, который смог пережить невзгоды. Например, землетрясение, наводнение, попытка рэкета. Мне продолжать или хватит сказать о наличии у нас страховки почти от всего, а также, что многие страховочные агентства отказывались заключать страховку, но у них ничего не получилось, — с улыбкой вспомнил те события.
— Почему же? — с улыбкой спрашивает Маша. Она очень благодарный слушатель, да и ей интересны смешные случаи, а у меня их слишком много. Даже через чур много для моего возраста.
— Если у них внезапно рвутся трубы, пропадает свет и сгорают сервера, думаю, становится не до каких-то контрактов с проблемными заказчиками, им бы сохранить или восстановить данные.
— И как вы это устроили? — с хитрым прищуром спрашивает Катя.
— Достаточно покушать мороженого в здании страховочной компании, а там всё само, — развёл руки в стороны, показывая, насколько всё произошло само. Хотя, тогда мне пришлось сделать пару вещей самостоятельно.
Я дал девушкам достаточно данных, да и прямо говорил, что у меня своеобразные отношения с неудачей, чтобы они сразу поняли, как ко мне относиться. У меня бывали случаи, когда мои новые знакомые хорошо общались со мной, ровно до тех пор, пока не узнавали от кого-то или же сами о моём титуле Любимчика Неудачи. Уже после этого со мной рвались все отношения. Не сразу, но отдаление между нами можно увидеть и постороннему человеку.
Лучше пусть сразу решают, как ко мне относиться. Мне будет проще с ними разорвать связь, не сильно привязавшись к девушкам, нежели будучи уже в близких отношениях заявить о расставании со словами «Я больше не могу это терпеть, прости».
Пока я думал об этом, а девушки не решились мешать моим мыслям, щебеча при этом на свои темы, в самолёте раздались панические крики.
— Неужели падаем?! — с долей участия спрашиваю у паникующих людей.
В ответ лишь ещё порция криков, которые, кстати, ничего не подтверждали, значит, скорее всего, это не падение.
— Вторжение пришельцев? — уже спокойнее спрашиваю их, но в ответ послышались звуки ударов, на которые я не обратил внимание.
— Значит, не беспокойте меня, я тут с прекрасными девушками общаюсь, — поворачиваюсь в сторону девушек и вижу взволнованные, а потом испуганные лица.
— Что-то случилось? — спрашиваю у них, после чего чувствую что-то холодное в районе затылка.
— Вижу, ты самый говорливый? — раздаётся голос позади меня, а металл начинает сильнее давить. Голос уверенный, знающий, что он говорит с позиции силы. Силы и пистолета, не думаю, что что-то иное можно пронести в самолёт, если подобное возможно. Только уверенность, не держится в нём долго.
— Семён?! — с удивлением обращаюсь к нему и чуть не поворачиваю от удивления голову. — Ты то, что здесь делаешь?
— Ты кто такой? — с раздражением и опаской Семён спрашивает у меня.
— Ты меня не узнал? — с удивлением и долей обиды спрашиваю у него, полностью поворачиваясь к нему лицом. — Три года назад, вы пытались захватить кого-то на эксклюзивной выставке экспонатов в честь семидесяти лет исторического музея. Да ты же меня заложником и взял, пытаясь выторговать за мою жизнь самолёт с эвакуацией!
— Тот парень, в которого хотели стрелять, чтобы достать меня? — с удивлением спрашивает Семён.
— Да-да! Тот самый! Не повезло им, что-то в тот день. У снайперов спецназа винтовки или сломались, или патрон отсыревший был, не знаю, но моим родственникам уже заранее принесли извинения за то, что не смогли спасти мне жизнь. Представляешь лицо того человека, который увидел меня спустившегося на первый этаж, хотя пару секунд назад говорил о моей бесславной кончине? Я долго ещё смеялся с фотки, которую родители успели сделать, — говорил ему, не переставая умолкать. У него уже и взгляд немного стал менее осмысленным.
— Ветка, чёрт тебя бери, хули ты там сиськи мнёшь? Ты нашёл тех, кто нам требуется? — раздался грубый бас из другой части самолёта. А Семёна оказывается, веткой зовут. Ну и позывной.