Короче, захотят со мною поговорить — отыщут. Я потопал в сторону интерната, удивляясь тому, как легко восстанавливается память. Будто бы не было за моей спиной стольких лет. Будто бы и правда ещё утром здесь ходил, а не готовился к приходу Пожирателя.
Чёрт, да мне кажется, что убийство Голодного Бога случилось много лет назад, а не только что. Ничего себе шутки сознания!
Добравшись до своей комнаты, пропахшей сыростью, я упал на скрипучую кровать. Накрылся тяжёлым одеялом и посмотрел в потолок. До сих пор не верится что получилось. Всё такое яркое, такое пахнущее. Такое классное!
Однако, Илюша, чего разлёгся? Дел мало? Подъём!
Выдохнув, я сел. Большой путь начинается с первого шага. Моя молодое тело не готово к энергии, а значит нужно тренироваться. И не с понедельника, а сразу. Я прикрыл глаза, входя в транс. Мысли метались, гормоны плескались, руки тряслись, но я медленно дышал, раскачивая потоки внутри себя и вводя их в гармоничные колебания.
Пока контур не окрепнет — будет сложно. Но зато потом окупится. Главное не пропускать дни и не лениться. Прокрастинация первый враг. Этот урок я усвоил хорошо. Там, по ту сторону реальности, если ты не учишься — тебя сожрут. Мне, в отличии от многих, повезло и у меня был хороший учитель. Странствующий демон-дуэлянт посвятивший свою жизнь дракам ради развлечений. Не знаю, разглядел ли во мне что-то особенное много лет назад, или скука одолела, но потерявший душу я растопил чёрное сердце.
Его звали Грайбай Белый. Жил в бою и погиб на дуэли. Не хочу сейчас об этом вспоминать.
Из транса я выпал когда за окном уже начинало рассветать. Исподнее промокло от пота, но слабость была такой, что и сменить его перед сном я уже не мог. Так что просто плюхнулся на кровать и тут же уснул.
— Лизавета Андреевна, — улыбнулся я садясь в машину. В салоне пахло духами. Прическа, хороший наряд. Косметика. Ого-го, Елизавета, вы решили завоевать сердца всех служителей Первой Церкви? — Прекрасно выглядите! Не чаял вас встретить сегодня.
— Жизнь продолжается, Артемьев, — скосила она на меня взгляд, не снимая руки с руля. Какие красивые у неё пальцы. — Уроки никто не отменял, а отпустить тебя в Пушкиногорский Приход одного мы не можем. Остальные преподаватели заняты. Поэтому не надумывай себе ничего.
— Вы не представляете насколько мне приятно, что моим спутником будете именно вы, Лизавета Андреевна. Честно. Другого и не желал. Не смел даже желать. Хоть вы мне и снились.
Её губы тронула улыбка. Ровно на миг, а затем учительница будто бы опомнилась и дала себе мысленную пощёчину. Я расположился рядом на пассажирском сидении, мельком отметив что наряд мой оставляет желать лучшего. С другой стороны, из сиротского приюта щеголями не выезжают. Тут все весьма поношены и побиты. Но как-то это не слишком уверенно меня оправдывало.
Да, за душой ни гроша, чего скрывать. Возможно, перепадёт награда за закрытую Зону. Информация о подвиге сироты уже наверняка разошлась по всей имперской бюрократии. Но вряд ли там будет очень много денег. А я хочу много! Не знаю зачем, но это такая штука, которую всегда нужно иметь с запасом.
Ладно. Увидим. Сначала регистрация. Ещё бы найти где-нибудь хороший чай. Я так отвык от настоящего чая. Еда и напитки на той стороне имели совсем другой вкус. Но последние годы я выходил на свободные от серых зон земли, чтобы испить именно чая. Настоящего, правильного. Та бурда из эмалированной кастрюли, которой меня потчевали с утра, даже рядом не стояла. Пусть и была гораздо вкуснее любого напитка в серых зонах.
Сегодня же я даже не поверил, что налитое мятой поварёшкой в жестяную кружку варево — вообще напиток. Но чего удивляться. Это дом сирот в провинции. Какавы с малиновым вареньем здесь не бывает. Спасибо, что горячая вода в душе нашлась.
Машина выехала за высокие кованые ворота, которые медленно закрылись за нами, оставляя огороженный стеной приют. Кирпичная кладка почти полностью была покрыта плющом и девичьим виноградом. Угрюмые корпуса с зарешеченными окнами уменьшались в зеркале заднего вида.
— Я всегда знала, Артемьев, что ты пойдёшь дальше других, — прервала молчание девушка. — Есть в тебе что-то… Такое…
Она бросила на меня взгляд.
— Надо же. Одарённый, — она покачала головой. — Перед тобой могут открыться разные двери, Артемьев.
— Могли бы вы называть меня Илья?
— Хорошо, Илья.
— Или Илюша?
Пауза. Интонация чуть изменилась. Появились нотки напряжения.
— Нет, Илья.
— Я должен был попытаться, — улыбнулся я. — Простите, Елизавета Андреевна. Это сильнее меня.
Она лишь хмыкнула, и вдруг ветровое стекло треснуло, а мне в лоб ударила пуля, разбившись о наложенный защитный барьер. Голова дёрнулась назад, ударилась об опорную подушку, а я уже валился набок, перехватывая руль у Елизаветы одной рукой и утягивая её на себя второй, чтобы девочку не подстрелили. Вряд ли она плетёт себе охранную ауру утром, как я, сразу после пробуждения, верно?
— Тормоз жми! — заорал ей. Девушка, в первый момент окаменевшая от шока, послушно вдавила педаль в пол. Я чувствовал под собой её напрягшиеся бёдра.
Машину резко развернуло, осыпалось осколками ещё одно окно. Пуля хрустнула, пробив металл автомобиля. Да всё уже, стрелок, всё. Ты всех убил, успокойся. Я распахнул водительскую дверь:
— В канаву быстро, — подтолкнул её учительницу. Все манеры забыл. Но в такой ситуации пока будешь искать подобающие слова — легко нахватаешься свинца.
Девушка явно потерялась, но команду выполнила. Я вывернулся из салона ужом, и уже вскоре мы сидели под прикрытием зарослей. Елизавета старательно пыталась закрыть бёдра короткой юбкой. Нашла о чём думать.
— Илья… Что это… Как это. Ты… Вы… Боже мой, я не знаю что делать.
Я прижал палец к губам, призывая молчать и она будто бы обрадовалась просьбе. Умница. Так, откуда стреляли догадаться несложно. Дорога шла к круговому перекрёстку, окружённому кольцом дубов. Метров триста-четыреста.
— Елизавета, прошу, послушайте меня, — я коснулся её щеки, привлекая внимание. Девушка торопливо закивала. — У вас есть телефон?
Ещё один кивок, на лицо свет понимания. Хорошо, теперь ей есть за что цепляться.
— Вызывайте полицию. И пожалуйста, возвращайтесь в приют. Вот так вот, по канаве. На дорогу не выходите.
— Артемьев… Илья… А ты?
— Всё будет хорошо, просто сделайте как я прошу, ладно? — она непонимающе нахмурилась.
— Илья, а ты?
— У меня неотложное дело, — сказал я. — Надо поговорить кое с кем, обкашлять ситуацию.
— Что сделать?! Илья. Я твой преподаватель и я не оставлю… — так, она, видимо, приходит в себя. Это и хорошо и раздражает одновременно.
— Выполняйте, — я скользнул прочь по канаве, в ту сторону, где нас поджидал стрелок. С его точки обзора вряд ли было видно, что из машины мы выползли. Стрельбы больше нет, а значит снайпер либо ушёл, либо идёт добивать.
— Илья… — зашипела вслед учительница, но я лишь отсалютовал, не глядя, и растворился в зелени.