Впрочем, здесь она тоже вовсю так бурлит. Излишне, я бы сказал.
Мою машину перехватил ещё один постовой, деловито уточнил цель прибытия. Всё вокруг происходило собрано, без страха или каких-нибудь нервов. Люди просто делали свою работу. Всерьёз и без какого-либо разгильдяйства. Любо-дорого посмотреть.
Я с искренним интересом наблюдал за отточенными действиями такого большого количества людей. Вот ведь выучены! Постовой тем временем справился по рации, что со мною делать, а затем указал жезлом налево. В лагерь.
На обочине в том направлении тотчас вспыхнули фары и один из бело-голубых автомобилей, перекрывающий дорогу, мигнул золотом проблескового маячка и отъехал в сторону. Я осторожно протиснулся мимо него на небольшую поляну, за которой начиналось поле, обращённое церковниками в большой лагерь. Метров через десять меня снова остановили, но тут уже показали, что надо выходить из машины. Я медленно выбрался в гудящую человеческой суетой ночь. Пахло выхлопными газами, а не свежестью псковской глубинки. Молотили генераторы, выкрикивались команды.
— Вы тут чего устроили, святое воинство? — не удержался я от комментария.
— Не могу знать, ваше благородие, — инок чёрной ветви был в закрытом шлеме. За забралом чуть светился зелёный огонёк. — Прошу, господин! Вас ожидают.
Он указал мне дорогу.
Лагерь разбили прямо у серой зоны. Ограждение солдаты Церкви колотили прямо по границе, оставив совсем небольшой проход. Где-то рычали бензопилы, трещало дерево, стучали молотки. В хмари сопряжения, за пределами церковного бивака, виднелись фигуры дозорных. Точно к войне готовятся… Куда я лезу вообще? С каждым мигом всё меньше и меньше мне нравилась идея быть сейчас здесь, а не в кровати с Лизой.
Игумен Пётр нашёлся в небольшом полевом шатре, почти примыкающем к зоне. Когда я, обалдевший от суеты и её масштабов, вошёл внутрь, он по-отечески раскинул руки и пошёл ко мне навстречу.
— Господин Артемьев, ну наконец-то! Я всё думал, пойдёте ли вы до конца!
Я пожал протянутую руку, отметив жесткий и изучающий взгляд священнослужителя.
— Что происходит, Ваше Высокоблагородие? Я думал это просто беседа. Я узнаю то, что вам надо, вы узнаете, что надо мне. Между нами воцаряется доверие, и дальше мы вместе сражаемся с полчищами порождений серого мира. Ну, или что-то ещё в этом духе. А сейчас… Вы готовите вторжение к демонам?
— О, если бы можно было сохранить душу, ступив на проклятую сторону, то Первая Церковь давно бы была там. Увы, мой друг. Увы.
— Тогда что вообще тут происходит?
— Воины Иисуса должны быть готовы к любым трудностям днём и ночью, — заучено выдал игумен. Он даже приосанился, продолжая: — Должны стойко и беспрекословно переносить невзгоды священной борьбы. Должны в любое время дня и ночи исполнять священный долг перед Его Императорским Величеством и Человечеством. Должны с честью сражаться с любыми проявлениями потустороннего. Воин Иисуса есть часть общего воинства, и каждый боец должен уметь взаимодействовать как с противником, так и с соратником в любых условиях. Воин Иисуса…
Так, сейчас мне весь устав зачитают? Надо немедленно остановить игумена.
— Учения под шумок проводите, да? — прервал его я.
— Да, — коротко согласился он. Сверился с часами. — Как говорится: тяжело в учении, легко в сопряжении. Мы можем уже выдвигаться, Илья. Как раз дойдём до места.
— Мне б зарегистрироваться, — потянулся я к телефону, но Пётр остановил меня успокаивающим жестом.
— Зона зарезервирована для операции Первой Церковью, — как ребёнку объяснил игумен. — Не волнуйтесь, Илья Александрович. Всё под контролем. Мы входим, вы говорите. Мои люди обеспечивают прикрытие на случай возможных эксцессов. Всё просто и буднично с нашей стороны. Если, разумеется, не учитывать такой уникальный опыт с вашей персоной, Илья. Поверьте, вашу историю уже вносят в летописи Церкви. Но следующую страницу будут писать завтра.
Последнюю фразу он проговорил почти с угрозой. Я даже повернулся к нему, но лицо игумена ничего не выражало. Но точно не показалось.
— Мы же на одной стороне, да? — осторожно уточнил я.
— Надеюсь, — без улыбки ответил Пётр. — В худшем случае это были лишь учения.
У меня были комментарии на счёт целесообразности таких маневров, но, будем честны — игумен сжигал не мои ресурсы. Если они так тренируются, то Иисус им судья. Меня скорее тревожила шумиха вокруг моих предстоящих «дебатов» с бездушным. Не вспугнули бы они моего оппонента.